что согласна выйти за меня замуж. Обещала завтра же поговорить со своим отцом. Спасибо тебе друг за всё.
– Рад за тебя Магомед, – ответил Лечи.
– Я не для того пришёл к тебе. На сходе твой отец объявил, что считает Абу своим кровником. Я твой друг, значит, ты всегда можешь рассчитывать на меня.
– Да возблагодарит тебя Аллах за слова твои Магомед! Как знать, может скоро мне понадобиться твоя помощь.
За эти дни у Лечи утроилась ненависть к Абу, и ещё больше вырос карлаг у сакли Абу. Глава 5
Не отсидел Аносов в каземате положенный срок. 10 января 1841 года, вызвал его комендант, и сообщил, что случилась оказия в Тобольск. Потому надлежит ему, вместе с фельдъегерем отправляться в дорогу. Тотчас же снят был с него офицерский мундир, и облачился Владимир в солдатскую амуницию. Вскоре явился фельдъегерь, коренастый есаул с пышными пшеничными усами и весёлыми, слегка раскосыми глазами. Посмотрев на Аносова, сказал:
– Ну что ваше благородие, тронемся благословясь в путь-дороженьку.
– Был ваше благородие, а теперь нижний чин. Должен смотреть на тебя выпучив глаза, да звать благородием, – хмуро ответил Аносов.
– Ничего, мы люди не гордые, без этого проживём. Величать тебя как?
– Владимиром.
– А по батюшке?
– Михайлович.
– А меня Фёдором кличут, – сказал казак, и со смешком добавил, – а по батюшке не обязательно. Ну, его к лешему моего батюшку. Всё время, скока помню яво, пил горькую, да упившись, нас с братом драл. И к тому же, вы Владимир Михалыч человек образованный, не что мы.
– Ну, хорошо коли так, – рассмеялся Аносов.
Этот простоватый казак, сам того не сознавая, вселил в него уверенность.
Всё у него будет хорошо! Не может быть по-другому.
– Ну и ладушки коли так, – кивнул есаул, – поехали Владимир Михайлович, ямщик уж, заждался.
На двадцатый день своего путешествия, добрались они до Казани, а это родные места Аносова. Упросил он есаула заехать домой, впрочем сильно уговаривать того не пришлось, казак с легкостью согласился. Дом Пелагеи Ивановны стоял на берегу речки Казанки, почти у стен кремля. Но свидеться с матушкой Аносову не довелось. Старый слуга Филимон, горестно вздыхая и охая, сообщил, что она отбыла на Рождество в Ташовку, в родовое имение Аносовых, вернуться обещалась после Крещенья.
– Эка незадача Владимир Михалыч! – вздохнул есаул. – Не можем мы задерживаться тута. Завтра поутру, надлежит дальше ехать. Ты уж извиняй никак нельзя нам боле оставаться в Казани.
– Я всё понимаю Фёдор. Только жалко, что не удалось повидаться с матушкой. Кто знает, увижу ли я её, – вздохнул Аносов, – отдохнём сегодня, а завтра поутру поедем.
– Оно конечно так. Поверь, мне тоже больно обидно, что ты с матушкой не свиделся.
– Да что ж поделаешь, – ответил Владимир, – впрочем, может оно и к лучшему. Не очень-то приятно предстать перед ней в солдатской шинели.
– И
