уже пробовала, и муторное это занятие.
Кенст принял ее там, где часто ночевал, – в мастерской. Там у него был топчан, установленный на зимней резине приятеля Торина. И Торину удобно – резину не сопрут, и Кенсту удобно – как раз по высоте удачно получается. Нет, у него и нормальное жилье было, с диваном и даже с телевизором. Но там обычно жила какая-нибудь женщина – жила столько, чтобы понять: раз Кенст до сорока пяти лет не женился, то надежды мало.
– Ты, матушка, того… – сказал он, выслушав Северину. – Ты это… Тебя, в общем, занесло.
– Кто бы говорил! – съязвила она. – На себя посмотри.
Кенст был бы очень хорош в роли Франсуа Вийона: тощий, смуглый, лысоватый, черноглазый, вот только что сидел скрючившись за рабочим столом, похожий на больную обезьяну, и вдруг выпрямился, в глазах полыхнуло, стихи зазвучали. Чужие, естественно, но так зазвучали – будто сию минуту на свет родились.
– Дурью маешься, – ответил Кенст. – По-твоему, твой Сашенька с командой отставных сыскарей сможет навести в нашей гордуре порядок? Окстись.
– Сможет. Потому что город уже просто устал от бардака. Сашку ждут, понимаешь? А деньги на предвыборную кампанию у нас закончились.
– Это твои девичьи фантазии.
– Кенст, что тут можно сделать?
– Ничего.
– А если подумать?
– Ринка, я не верю, что в этой стране можно что-то всерьез поменять.
– А ты пробовал?
Кенст расхохотался.
– Я думал, ты умнее.
– Я тоже думала, что я умнее. Но, Кенст, когда любишь… когда видишь, что любимый человек мог бы горы своротить, а занят выживанием… Кенст, вот скажи честно – тебя когда-нибудь любили? По-настоящему? Чтобы за тебя – на амбразуру?
– Любили, наверно…
– И где она? Куда ты ее девал?
– Она уехала в Германию.
– Чтобы сидеть там на пособии?
– Ну, я не знаю…
– Сашка кормит сорок человек народа. Если бы не он – эти сорок человек сидели бы охранниками в массажных салонах! Ты когда-нибудь отвечал за сорок человек? Нет? А он отвечает. Он знает, что это такое… В общем, давай думать. Где-то же есть сила, которая ему поможет!
Кенст ответил не сразу.
– Ты хоть представляешь, что это такое – выход в астрал? – спросил он.
– Понятия не имею. Но если понадобится…
– Ринка, Рина – это твое полное имя? – вдруг спросил он.
– Нет, я по паспорту – Северина.
– Как?!
– Северина. А что?
– Ничего… Имя – это судьба… – пробормотал он. – Как родители додумались?
– Деда звали Север. А дед был лихой. Он родился в тридцать четвертом, как раз во время челюскинской эпопеи. Тогда все бредили Севером. Дед стал полярным
