девки уличные, вамСлагал я горестные песни.
Не мы ли шлялись по ночам
По всем вертепам-кабакам,
Где шваль стояла на измене.
А что теперь? Мир глух и нем,
В прах обратил Господь Эдем.
Распутницы, что кажут нам
Все прелести на этой сцене,
Вновь открывали в сердце храм,
И, вызов бросив небесам,
Спешил раздвинуть я колени.
Так, насладившись чем-ничем,
В прах обратил Господь Эдем.
Когда бы встретиться всем нам,
На солнце выбежать из тени,
Под ветра свист иль птичий гам,
В мороз ли, в дождь я верил вам,
Где рай зиял в неверном крене,
Пусть дело дрянь, и я ни с чем,
В прах обратил Господь Эдем.
Оленька
Знаешь ли, Оленька, ты никуда ведь не денешься,
Капельку выпьешь, а там под шумок и разденешься.
Смех твой беспечный повеет бывалыми веснами,
Первой проталинкой, ландышем, зорьками, соснами,
Беленьким платьицем, девочкой, русыми косами,
Нашими детскими… нет! – уж не детскими грезами.
В будущем все мы под тяжестью лет переменимся.
Знаешь ли, Оленька? Глупо!.. А все же разденемся.
Черновики
I
Скучно искать мне в тебе вдохновенья,
Разнообразить свои наслажденья,
В тесной юдоли загробной тщеты
Смертную скуку вспомнишь ли ты?
II
Какую ты нашла в постели позу,
Куда, скажи, бежать мне этих чар?
Казалось бы, вдохнул в себя я розу,
Но с отвращеньем вижу, что анчар.
Слились в одну неудержимо тени,
Страсть хороша, особенно в конце.
Как быстро ты раздвинула колени!
Терзай меня. Не изменюсь в лице.
III
Прежде чем известным стать поэтом,
На покой заслуженный уйти,
Станешь негодяем ты отпетым,
Асмодеем станешь во плоти.
Зефир
Люблю тебя ласкать очами,
Хмелея от заморских вин.
Люблю в тебе искать губами
Благоухающий рубин.
Люблю смотреть, как ты, вияся,
Сгораешь в медленном огне.
А взор твой детский, чист и ясен,
Когда скользишь ты на спине.
Ах, этой страсти бездорожье!
Ах, эти ямочки ланит!
Как трепетно твое межножье
Зефир лобзаньем пламенит!
Со мной ли под луной безмолвной
Потонешь в ласках огневых,
Когда невинный, страсти полный,
В тебя войдет мой жаркий стих.
Колесо
Твой бред как выстрелы сирени.
А мне б разжать твои колени.
Там чьи-то губы на губах,
Там бьют бокалы в кабаках,
Там сотни башенных орудий
Разъехались, как эти груди,
И кружит жизни колесо,
Но помнит всех и помнит всё.
