стула, чтобы удобнее было смотреть стоящему в лицо.
– Так точно!
– Ну-ка…
– Неизвестный науке мутантный вирус! Он поражает центры торможения в мозгу, и больной проявляет агрессивность по пустяковым, смехотворным для нормального человека поводам, а затем сам не помнит того, что совершил в момент помутнения. Но остается потенциальным преступником, потому что вирус никуда не делся, сидит в синапсах. Возможно, нам грозит эпидемия.
– Да вы совсем молодец, Азер Акопович! Браво!
– Вы думаете примерно то же?
– Чтобы подтвердить версию о недавней мутации и ширящейся эпидемии, нужно – что?
Он поразмыслил секунду.
– Видимо, показать статистически, что подобные случаи год от года становятся многочисленнее, а какое-то время назад их вообще не было.
– Вам и карты в руки. – Я вздохнул: – У меня тоже есть версия, Азер Акопович, и ничем не лучше вашей. Она основана на одной-единственной фразе Кисленко…
– На какой? – жадно спросил Папазян.
– Простите, пока не скажу. Идите.
Он четко повернулся и пошел к двери.
– Ох, секундочку!
Он замер и повернулся ко мне снова.
– Скажите, вы знаете такого писателя – Януша Квятковского?
– Да, – удивленно ответил Папазян. – Собственно, он поэт… Поэт и издатель.
– Хороший поэт?
– Блестящий. Одинаково филигранно работает на польском, литовском и русском. Он молод, но уже не восходящая, а вполне взошедшая звезда.
– Молод – это как?
– Ну, я не знаю… где-то моего возраста.
Значит, он моложе ее. И довольно прилично, лет на пять-семь.
– И о чем он пишет?
– Вот тут я с его стихами как-то не очень. Уж слишком он бьет себя в грудь по поводу преимуществ католицизма. И вообще – польская лужайка самая важная в мире.
– Ну… – проговорил я задумчиво и, боюсь, с дурацким оттенком, в общем-то, не свойственной мне назидательности, – чем меньше лужайка, тем она дороже для того, кто на ней собирает нектар.
Папазян улыбнулся:
– Мне ли не знать?
– А, так просто Квятковский не ту лужайку хвалит?
Мы с удовольствием посмеялись. Среди бесконечных разбойных нападений и мутантных вирусов явно недоставало дружеского трепа. Наверное, чтоб доставало, нужно быть поэтом и издателем.
– А зачем это вам, Александр Львович?
– Неловко кушать коньячок с человеком, которого совсем не знаешь, а он знаменит.
– Ну и знакомства у вас! – завистливо вздохнул Папазян.
Знакомство. Что ж, можно назвать и так. Родственник через жену. Я жестом отослал поручика: сделав сосредоточенное лицо, показал, как набираю, набираю что-то на компьютере.
Значит,
