старика уложили животом на землю, выгнув его тело дугой со стороны спины. К рукам и ногам привязали толстые шесты, а между ними протянули крепкую веревку, в центре которой находился скручивающий механизм с рычагом. С помощью него два легких пехотинца принялись натягивать канат. В результате голова деда стала медленно, но верно приближаться к его ногам. Он закричал от неимоверной боли. Его поддержали усиливающиеся с каждой секундой крики женщин и детей. Затем послышался хруст ломающегося позвоночника, и… голос старика замолчал навеки, а его тело оказалось сложенным пополам.
– Отлично, – удовлетворенно провозгласил Фрост и, указав на одного из воинов легкой пехоты, сказал: – Возьмешь доспехи Прена – теперь ты капитан. Продолжишь наказание изменников. На твой выбор большое количество пыток. Им подвергнешь всех, кроме молодых женщин – их возьмете себе в качестве платы за работу. Когда удовлетворите свои потребности, всех убить, а трупы выбросить в пропасть. Ясно?
– Так точно, Ваше Величество.
– Тогда исполняй.
– Слушаюсь.
Названный воин быстро нацепил доспехи капитана и через минуту продолжились пытки, сопровождаемые матом солдат и жалобными криками мятежников. Фрост, присев на камень в сторонке, с неподдельным интересом наблюдал за происходящим. Разносящиеся рыдания и вопли нисколько не трогали его жестокую душу. Даже мученическая смерть младенцев не вызывала у него ни малейшего сострадания.
Его воины ничем от него не отличались. У них был строгий приказ, и они словно бездушные машины его выполняли. Людей забивали заживо, сбрасывали в пропасть, жгли раскаленным железом, разрывали на части и тому подобное.
И вот у молодой матери отобрали четырехлетнего сына и стали привязывать, вытянув ему руки между двух столбов. Девушка яростно бросилась на иродов, но ее грубо отшвырнули в сторону, а над спиной мальчика занесся для удара окровавленный кнут.
– Нет! – закричала из последних сил бедная мать и бросилась на колени к ногам короля.
Она поцеловала его сапоги, а потом, воздев к этому безжалостному человеку руки, закатила прерываемую горькими всхлипываниями жалобную речь, исходящую из глубины раненого любовью к сыну сердца.
– Прошу вас, всемилостивый господин, не убивайте моего ребенка. Я готова на все, выполню любое ваше желание, только не убивайте его. Прошу вас, прошу, не надо, пожалуйста…
Слезы окончательно затуманили ее взор, она не могла больше говорить и только рыдала, непрерывно обнимая и целуя ноги верховного правителя.
Имперские солдаты, оторопевшие на секунду, бросились к ней, чтобы оттащить наглую женщину, предчувствуя наказание за столь неприятную оплошность, но Фрост движением руки остановил их.
На миг воцарилась тишина. Воины, выполняющие карательные действия, остановились. Все глаза были сосредоточены на короле и девушке около его ног.
Фрост
