знакомых и родственников в зал суда, – уточнил я.
– А я тут причем?! Они у нас сами по себе: кого впускают, а кого нет, если посчитают нужным, – он поправил очки на переносице.
– Ваша честь, но вы можете распорядиться, чтобы их впустили. Во избежание жалоб, служебных проверок и прочих кровососущих.
Пробормотав что-то невразумительное себе под нос, Иван Семенович объявил перерыв. Через некоторое время все свободные места в зале судебного заседания были заняты. Лица присутствующих требовали хлеба и зрелищ, но вместо этого Иван Семенович, принялся оглашать ходатайство следователя, говорил он чуть слышно, словно читая мантры. Затем, в точном соответствии с установленным регламентом, было предоставлено слово следователю. Это, был что называется, «дежурный следователь», задача которого заключалась лишь в одном – поддержать заявленное ходатайство. Внешне он чем-то напоминал медведя – такой же мощный и медлительный, на первый взгляд вроде бы добродушный, но с крепкой, звериной хваткой.
– Ваша честь, прошу удовлетворить заявленные требования, – говорил он легко, сильным и немножко сиповатым голосом. – Обвиняемый ранее судим, как и прежде, совершил тяжкое имущественное преступление. Может скрыться от органов суда и следствия, – подвел он итог своему выступлению, напоминающему прочтение очередного протокола.
Выслушав содержательную и благородную речь следователя, судья приступил к исследованию письменных материалов (постановлений и протоколов). После чего была предоставлена возможность высказаться Варламову, который предпочел молчать, твердо следуя советам своего союзника. Так, по цепочке дошла очередь и до меня:
– Категорически возражаю против заключения, доводы следователя голословны, – заявил я тоном, не терпящим возражений. – Алексей Петрович не преступник, каковым его пытается представить суду следователь, а законопослушный, честный, добропорядочный… – глядя на Варламова, слушающего своего адвоката с таким упоением, что даже Иван Семенович отвел от него глаза в сторону, можно было заключить, что все сказанные в его защиту слова, казались ему божественной музыкой. Предполагаю, что и на Ивана Семеновича мое выступление произвело ни с чем не сравнимое впечатление; процесс он закончил, за десять минут до начала обеденного перерыва.
– Суд постановил, – четко выговаривая каждую букву, говорил он, – заявленное следователем ходатайство удовлетворить!
Часы показывали ровно двенадцать; нам следовало срочно покинуть помещение, поскольку суд закрывался на обеденный перерыв.
С собой «на обед» я прихватил копии материалов уголовного дела, надеясь обстоятельно их изучить.
«Мой клиент, не такой уж и Питер, – твердо заключил я, не спеша, перелистывая документы указательным и большим пальцем правой руки, в то время как левой – держал вилку, – хотя и отсидел около пяти лет в колонии. Все у него хорошо и правильно…» Но, какова его роль во всей
