откинулся на обитую деревом стену предбанника. Немного подождал, что товарищ по предстоящей парилке подхватит анекдот, однако тот промолчал – громко сопел, возился с затянувшимися шнурками ботинок, которые никак не мог распутать.
Тогда Константин решил продолжить известный анекдот сам.
– Я не Клава, – сообщил он, довольно улыбаясь. И сам себе ответил: – А мне все равно хорошо.
Константин тут же набулькал себе из фляжки еще полкружки и с тем же наслаждением проглотил добавку. После этого двумя руками схватил запотевшую банку с водой и начал жадно пить прямо из нее, проливая студеную влагу на голую, покрытую крупными каплями пота, грудь.
– Не боисси, перед баней-то? – покосился на него Михаил. – Сердечко-то, не того, такую наглость стерпит?..
Он старательно ковырял нестрижеными ногтями тугой заскорузлый узел шнурков пропыленного ботинка, который (узел) никак не желал поддаваться его усилиям.
– Сам не боись, пяхота, – миролюбиво отмахнулся Константин. И тут же предложил: – Может, и сам того, дернешь маненько, для разминки?
Михаил мгновение колебался – уж очень вкусно выпил Калюжный. Но потом решительно покачал головой.
– Нет уж, я лучше потом, опосля того как.
– Ну, гляди… – не стал настаивать Константин. – Вольному воля, спасенному рай. – Снисходительно добавил: – Что вертолетчику во благо, то пехоте – смерть… Мы могем в любом виде летать. Или забыл уже?
Михаил отвечать не стал. Он облегченно вздохнул – один узел наконец-то поддался – и тут же принялся за другой. Как это получилось, что умудрился затянуть в узел оба шнурка?.. Впрочем, одевался-то сегодня рано утром в темноте, не хотелось будить остальных офицеров, спавших с ним в одной огромной комнате, потому и не стал включать свет. Вот и затянулись узлы, черт бы их побрал, в самом деле…
Что же касается того, забыл ли он ту историю, на которую намекал вертолетчик… Разве ж такое когда-нибудь забудешь?..
Это было еще в начале той чеченской кампании. Тогда в конце марта 1995 года военное руководство решило направить в отбитые у мятежников-сепаратистов районы республики группу журналистов для того, чтобы они посмотрели на войну воочию. Реальной целью того “медиа-десанта” было, понятно, основательно подзапоздавшее желание руководства страны и Вооруженных сил переломить настроение журналистов и, через их посредство, всего общества в пользу федеральных войск, которых пресса к тому времени пренебрежительно окрестила «федералами». Так получилось, что старшим в группе пишуще-снимающей братии, которую «вертушкой» доставили под Гудермес, оказался Михаил. Со склона хребта, который вытянулся вдоль железной дороги и шоссе, ведущих в сторону Дагестана, второй по величине город Чечни, в котором как раз происходила «зачистка», был виден как на ладони. Время от времени вдалеке, в так называемой Промзоне, вздымались к небу серые султаны разрывов «градовских» ракет, раскатистый звук от которых докатывался до хребта нескоро. Телевизионщики все это активно запечатлевали на пленку, фотокорреспонденты щелкали затворами своих камер, и
