Англия создала Второй фронт. Но я думаю, они это сделают весной. Уехав из Кирсанова ночью, поезд остановился среди поля. Погода отвратительная: очень низкая температура и снежная буря. Сегодня ― день праздника Октябрьской революции, в вагоне ужасно холодно. Когда я умывался, я буквально замерзал. А поезд только и делает, что останавливается! Наше положение довольно шаткое. В вагоне говорят о том, что снег может очень повредить нашему путешествию: забить пути, засыпать рельсы. Это, может быть, и правда, но, чорт возьми! ― какие же кретины все эти попутчики! Они, почти все, занудные и бесконечные паникеры. Пойду читать «Богатые кварталы». Вечер того же дня, или, вернее, вторая половина, 15.30. Неизбежно, с удивительной регулярностью, к раннему заходу солнца наступают для меня долгие часы ностальгии по счастью и Франции, слитые во мне в одно общее обожание. Может быть, в сущности, не стоит удивляться ужасной нерешительности и неопределенности настоящего времени. Эпоха, в которой я живу, очень тяжелая и трудная, но я твердо надеюсь на лучшее будущее.
Интересно складывается все-таки моя автобиография: сначала если смотреть. Родился я в г. Прага (Чехословакия) 1го февраля 1925го года. Отец перебрался туда из России, где проделал всю Гражданскую войну офицером-добровольцем Белой армии. Мать ― знаменитая московская поэтесса, уехала из Сов. России pour rejoinre son mari[118]. Потом la France[119]. Жизнь в Вандее, на берегу моря; я ― толстый малыш; в Нормандии (Pontaillac[120], воспоминания о море и жене Шаляпина), начало «левения» отца. Жизнь в Медоне в immeuble[121] с рыжей хозяйкой и прогулками в знаменитом Bois[122]. Потом ― Кламар и католическая школа de la rue de Paris[123]. Отец ― евразиец, воспоминания о типографии, rue de l’Union[124], мелькание сотрудников евразийской газеты, звук пишущей машинки… Ensuite ― Vanves, rue J.-B. Potin[125], поближе к Парижу, школа та же. Fins d’années torrides, distributions de prix ― au jury, il y a même, à côté du directeur Maillard, un moustachu, un général Durmeyer, ― alsacien… Les amis et copains: Etienne, Lefort, Joly, Thanron ― tous des fainéants, amateurs de pèse, de bonnes «cibiches» et de «Sex-Appeal».[126] Отец решительно порывает в 1928 г. со своими старыми друзьями и переходит в ряды «sympathisants» au régime bolchévik[127]. Он постепенно переходит на советскую платформу, начинает знакомиться с разными людьми; начинается политически-конспиративная жизнь; мелькают «случайные» люди; отца редко видно дома, приходит он поздно, усталый… 1936й г. Расцвет «Front Popu»[128], начало войны в Испании… Отец поглощен «испанскими делами»; son activité est au zénith[129]. Все последующие два с половиной года он занимается этими делами, faisant des prodiges d’habileté en affaires[130]. Мать об этом почти ничего не знает, живет своей жизнью, его же обожает. Quant à moi, je subis une quantité énorme d’influences les plus diverses[131]: католическая школа, французский коммунизм, etc; etc jusqu’au ciné américain qui m’inculque l’amour de l’argent et du luxe[132]; редкие прогулки с отцом, мелькание где-то далекoй Union soviétique, Maurice Thorez, Pain, Paix, Liberté[133]. Les Lébédeff et leur sympathique appartement.[134] Фашизм товарищей по школе… Боже, какая каша. 37й год. Год моей страсти к радио и кино, к журналу «Séduction»[135], к magazines illustrés (aventures et police), к Charles
чтобы соединиться с мужем.
Франция.
Понтайяк.
здании.
Лесу.
на улице Парижа.
на улице Союза.
Затем ― Ванв, улица Жан-Батиста Потена.
Жарища в конце учебного года и раздача ученикам годовых наград ― в жюри, рядом с директором Майяром, сидит усач, генерал Дурмейер, эльзасец… Школьные товарищи и друзья: Этьен, Лефор, Жоли, Танрон, все ― лентяи, любители деньжат, хороших папирос и «секс-апиля».
«симпатизирующих» большевистскому режиму.
«Народного Фронта».
это вершина его деятельности.
проявляя чудеса изобретательности в делах.
Что до меня, то я испытываю на себе огромное количество самых разных влияний.
и т. д., и т. д. вплоть до американского кино, которое мне внушает любовь к деньгам и роскоши.
Советский Союз, Морис Торез, Хлеб, Мир, Свобода.
Лебедевы и их симпатичная квартира.
«Соблазн».
