девочка. Было что-то очень неприятное, жесткое в самой маме, с ее знанием жизни, попыткой оградить, уберечь своего ребенка. Уберечь от чего – от жизни? От опыта? От любви, наконец?
Настя даже поморщилась от досады, когда подумала об этом. Она действительно каждый раз, когда встречалась с мамой Лены, испытывала досаду, что так боится та за Лену, так переживает, так ждет от нее плохого. И самое обидное, что ждала она плохого и видела плохое в таком хорошем и чистом, чему сама Настя, несмотря на то, что самой ей уже давно перевалило за тридцать, завидовала самой светлой завистью. Завидовала этим взглядам. Этим ненарочным прикосновениям, после которых они смотрели куда-то вглубь друг друга, на мгновение забывая обо всем на свете – и кто они, и где находятся, и то, что на них могут смотреть и увидеть их глубокие, какие-то проникающие друг в друга взгляды, их соединенность друг с другом.
Мама Лены, по-видимому, думала по-другому, ее эта любовь не радовала, а настораживала. И Лена в этой любви была неконтролируемой – кто их знает, чем они там на самом деле занимаются, когда встречаются, идут в кино или просто гуляют. И Сережа, по-видимому, не совсем соответствовал вкусам или ожиданиям мамы, поэтому как-то не поддерживала она эту любовь, старалась Лену контролировать, от себя надолго не отпускать, а на каникулах, наоборот, – подальше отправить, чтобы рядом с Сережей соблазнов не было.
Но как бы ни контролировала мама Лену, как бы ни была она недовольна ее отношениями с Сергеем, – отношения эти были. Были эти взгляды, небесная эта чистота в их взглядах. Был в них огонь и нежность. Была любовь. Была – Настя видела это.
И так радовала ее эта любовь – как ежедневное подтверждение, что она есть. Как поддержка ей, Насте, что у нее она тоже обязательно случится. Ведь если она есть – то куда же ей деться? Обязательно она, Настя, с ней встретится. Маша права – как можно с ней не встретиться…
Она вышла из здания института и зажмурилась. Зажмурилась с каким-то удовольствием, с внутренним наслаждением от того, что день был таким солнечным, что хотелось закрыть глаза. И состояние ее сейчас было похоже на состояние мурлыкающей кошки, жмурящейся на солнышко. И несмотря на сцену с завучкой, несмотря на то, что она устала сегодня от шумных ребят, от суеты первого учебного дня после каникул, – Настя чувствовала себя счастливой. Счастливой и стоящей на пороге чего-то хорошего и нового.
Она шла в этих своих хороших мыслях и смотрела на людей, на таких же одиночек, как она, или на парочки, и ей было хорошо и радостно всех рассматривать. И она подумала, что среди этих людей может быть он. Ведь она еще совсем не знает – какой он, где живет, по каким улицам ходит. И, может быть, он сейчас где-то рядом. И она уже с большим интересом стала смотреть по сторонам, выделяя из потока людей одиноких мужчин.
Может быть, это он? А может, вот тот? А может, этот? Она посмотрела на мужчину, идущего впереди нее, посмотрела настойчиво, как бы стараясь рассмотреть в нем, увидеть в нем своего мужчину. Неожиданно
