сне руки, и улыбаясь чему-то, как будто бы чувствовал, что заказ его уже выполняется. Что скоро – совсем скоро деньги, куча денег, мешок денег свалится на него. И заказ его, как и все заказы Ему, Всевышнему и Всемогущему – уже выполнялся.
Мешок, пока еще пустой, уже лежал на переднем сиденье машины, на которой они – трое грабителей должны подъехать к банку через полтора часа.
Туда, к назначенному сроку подъедет и Пашка – просто вынужден будет подъехать, объезжая пробку на проспекте Мира.
И Станислав Сергеевич, пожилой кассир, который, что называется, «зубы съел» в банковском деле, и клиентов на расстоянии чуял, выйдет сегодня на работу с больничного, он и тревожную кнопку нажмет, почуяв в двух клиентах, входящих в зал, угрозу.
И тому, кто понесет мешок с тугими банковскими пачками – ничего не останется, как, услышав крик и предупредительный выстрел, – не побежать к ожидающей его машине, а просто вломиться, впрыгнуть в проезжающую мимо машину, чуть не огрев водителя мешком денег, и заорать заполошно: «Жми, давай!»
И на первом же повороте он выскочит, вывалится из машины, на четвереньках, по-собачьи пробегая между запаркованными машинами, в надежде уйти от преследования.
И оставит Пашку с мешком этим, туго набитым деньгами, и чувством ужаса от самой этой дикой ситуации, и звуками сирен, и холодом где-то внутри живота, оттого – что вот это вляпался…
Мешок денег будет лежать на переднем сиденье.
К остановившейся машине будут подходить люди в камуфляже и с оружием.
А в голове будет звучать только одно:
– Деньги – главное.
– Деньги – главное.
– Деньги – главное…
…Он был Вездесущим и Всемогущим.
Он существовал везде и мог все.
Он был – Бог.
Он был любовью – безусловной и всеобъемлющей.
Он просто любил и поэтому давал желаемое…
Капля Бога
…Рука никак не хотела попадать в рукав, и Марина с раздражением, еще в полусне, все тыкала и тыкала рукой в невесть куда подевавшийся рукав, и в голове еще звучало это непонятное: «Вспомни каплю, вспомни каплю…», – когда будильник зазвонил, зазвонил звонко и противно, как могут звонить только будильники, и она раздраженно хлопнула по нему рукой, так и не вдетой в рукав халата, и встала, подумав в очередной, немыслимо какой раз, как думала каждое утро: и кто только придумал эти будильники, голову бы этому уроду открутить…
Она ненавидела будильники, ненавидела утро за то, что нужно было вставать, именно НУЖНО было вставать! – когда вставать совсем не хотелось, а больше всего хотелось, как сегодня, – в зимний морозный день – лежать под одеялом, уютно свернувшись калачиком, и грезить в полудреме, находясь где-то в хороших снах, ощущениях тепла и безопасности…
Вадим заворочался, но не открыл глаза, только потянул на себя одеяло, собираясь укутаться еще больше и продлить сон, и она, поняв все его ухищрения, потянула одеяло на себя, и сказала, громко, четко
