было бы неправдой: ни кого этот часовой не дожидался, он просто спал как сурок и, все тут. Можно даже утверждать обратное, часовой всегда мечтал о том, чтобы эта смена во главе с завидующим ему разводящим не приходила бы до самого утра и оставила бы его в покое на всю эту караульную ночь, но такого никогда не случалось. Смена почему-то всегда приходила спустя каких-то два часа. И это – правильно. А потому как – не всё коту масленица. Хотя выспаться перед дневным, непрерывно по стойке «смирно» стоянием, хотелось каждому из самых почетных часовых. А те военные, которые охраняли специальные, напичканные боеприпасами боксы в автопарке, поступали ещё проще. Они, сразу же после заступления на свой ответственный пост, отыскивали себе автомобильчик поудобнее и уютно расположившись на мягких сидениях кабины, тут же погружались в свои сладкие, наполненные разнообразными картинками всевозможных женских прелестей, платонические дремы, крепко сжимая, при этом, в своих надёжных руках доверенное им всей страной на сегодня оружие (опытные военные давно уже поняли, что главное в карауле – это не лишиться собственного оружия, а все остальное – полная фигня. От всего остального всегда можно просто-напросто отбрехаться: «Пломба на дверях сорвана?! Это, наверное, вороны! Любят они все, что блестит. Не могу же я из боевого оружия по воронам палить. А вы, в следующий раз, не забудьте себе какие-нибудь тусклые пломбочки заказать. И не надо больше выпендриваться. А то щас разозлюсь и стрельну куда-нибудь. Я когда злюсь, всегда так поступаю. Так, что идите отсюдова, от греха, как говориться, подальше. Грех – это я»).
Но была в этой суровой автопарковой службе одна пикантная особенность: уснуть надо было в такой позе, чтобы в бдительном своем сне ненароком не зацепить кнопку автомобильного сигнала. Некоторые, неопытные военные на этом иногда прокалывались. Упадет такой горе-часовой головой в глубоком забытьи на эту громкую кнопку и долго не меняет своей удобной позы, а боевой автомобиль орет, тем временем, нечеловеческим голосом в неясной контурами ленинградской ночи и привлекает к себе нездоровое внимание всех мучающихся бессонницей. А замученных учёбой и службой часовых бессонница никогда не мучала, поэтому они и не думали никогда просыпаться. В итоге, в дико ревущий автопарк сбегается вся окрестная дежурная служба и констатирует факт преступного сна, допущенного на боевом посту незадачливым военным. И всё. Военного отлучают навсегда от караула и, становится он опять же вечным сервировщиком или разнорабочим на кухне. Ну что же, такая, видимо, у него судьба. И это тоже справедливо: военным ведь надо с самого измальства прививать особую привычку. Привычку не нажимать ни при каких условиях на не соответствующие ситуации кнопки. А то ведь он, неподготовленный этот военный, такого ведь в последствии может натворить…, на такие ведь с перепугу может надавить он кнопки! Мало не покажется никому. Даже, казалось бы, такому внешне неуязвимому в своей удалённости, чванливому дядюшке
