(а с ним что-то случилось!)? Как будет она жить одна, без его любви, без этого любимого лица, рук, голоса, объятий, без его заботы, желания помочь? (Он даже посуду иногда мыл, хоть так не любил это делать!)
«Как же я жить-то буду?!» – отчаянно подумала она и заплакала, глядя в темноту арки и желая больше всего на свете, чтобы он там появился, чтобы ночную эту тишину нарушил звук его шагов.
Она плакала, плакала навзрыд, не сдерживая себя, плакала по нему, по себе – той, какой она будет без него. Плакала безутешно и все головой мотала, говоря: «Не хочу… Не хочу… Не хочу…»
Плакала и не заметила, как он подошел – подбежал, услышав, что она плачет, и схватил ее, к себе прижал, повторяя:
– Что такое? Что случилось? Тебя кто-то обидел, моя девочка?
И слова эти «моя девочка», вспомненные сейчас, – словно обожгли ее.
Она была тогда – его девочка. Как мама у Михаила Васильевича…
Она была его девочка. Его любимая. А он был – ее любимый Андрюшенька. И такого его она никогда не хотела потерять.
Но – потеряла…
Она его потеряла – подумала она вдруг. Потеряла того – любимого, ласкового, заботливого и веселого. И стал рядом с ней – Андрей, закрытый, вечно чем-то недовольный, отгороженный от нее – то делами, то усталостью, то плохим настроением.
И она стала другой – закрытой, недовольной, критически оценивающей всего его: от лица его до фраз и поступков. И она поняла, что тоже от него отгородилась…
И подумала она горько: «Я не только его потеряла, я себя – ту, девочку любимую, любящую – потеряла».
И поразила ее, как вспышкой, эта внезапная мысль.
У той, любящей, любующейся женщины был любимый ее – Андрюшенька.
У этой: недовольной, непринимающей – Андрей.
Как будто два разных зеркальных отражения она увидела – тогда и сейчас. И горько было чувствовать – словно смотрит она сейчас в кривое зеркало.
И опять как-то неприятно и странно было осознавать – как все это пропало, исчезло. Как изменились они оба, как изменились их отношения. Главное – как перестали они любить друг друга. Кто из них перестал раньше? А кто – позже?
И странно было осознавать, что вот любили они тогда друг друга – и жизнь у них была одна. Теперь, когда не любят, – совсем другая. Да и разве это жизнью назвать можно?
И опять подумала: как, отчего, когда охладели они друг к другу? Что привело их к этой «другой», ненормальной жизни? А она и была ненормальной – именно сейчас она это увидела, вспоминая их прошлое, любовь их.
Нормально – это так, как было. Именно так – нормально.
А так, как сейчас, – не нормально и быть не должно.
– Так быть не должно, но так есть, – произнесла она вслух. И добавила: – Что-то с этим надо делать…
И опять – захотелось ей логическую цепочку выстроить.
Получается, что когда любила она его – он был другим.
Когда любил он ее – она
