не прошибёшь. Он получил такие указания от вышестоящего начальства.
– Чувствуют суки, что накосячили, – сказал уходя на улицу Клаус. – Вот на морды свои и нацепили забрала.
– Морды у собак и других благородных животных бывают, – поправила его женщина, стоявшая у входа. – А у этих свиные рыла. И управы на них ни какой нет.
– Тоже не пускают? – кивнул он в сторону дежурного.
– И давно уже, – плаксиво заявила женщина. – Мою дочку убили и сымитировали самоубийство. Никаких следственных действий не проводились, следователь в одну душу говорит, что это суицид был и точка. Что это за жизнь пошла расплакалась она, – и вытащив из кармашка кофты носовой платок начала вытирать слёзы.
– Пойдёмте на улицу? – пригласил её Клаус, – не надо плакать. Показывая им свои слёзы, вы им показываете свою слабость. А они тешатся над вами считая себя пупами земли.
У Клауса внутри от сострадания к женщине вспыхнула ярость и чтобы не дать ей выход, он смахнул у неё со щеки одну слезинку и предостерёг её:
– Не вздумайте, а то давление себе поднимете. Лучше выговоритесь передо мной. На сердце легче станет, – и он открыл перед ней на выходе старую филенчатую дверь на пружине.
Женщина покорно проследовала на улицу. И когда за ней вышел Клаус, она взяла его за локоть и посадила на лавочку. Сев рядом с ним, продолжила свою эпопею несправедливости:
– Писали мы с отцом писали и дописались. Муж сейчас инвалид, лежит дома с переломами двух ног. С меня выпили всю кровь и высосали все соки в СО. Его сбивает машина на большой скорости. Он шел домой по обочине навстречу движению по той стороне, где стоит наш дом. Машина шла с высокой скоростью, за рулём которой находился молодой человек по фамилии Ершов, у которого мама работает в прокуратуре. Она договаривается с усатым следователем Деникиным, а после выписки мужа из больницы он закрывает уголовное дело. А ведь надо было дождаться судебно медицинской экспертизы на причинение степени тяжести телесных повреждений. Следователь Деникин уходит в отпуск. Старший следователь Корчагин почему-то верит Ершову и его другу Филипову, сидевшему рядом с Ершовым, а не схеме ДТП, которая точно фиксировала места расположения потерпевшего, автомобиля и разбитой левой передней фары. Странным нам показался и вывод старшего следователя Крылова о том, что в действиях Ершова, причинной связи с совершенным ДТП, повлекшее по неосторожности тяжкий вред здоровью моему мужу Голикову, установлено не было. Вот так я и маюсь, куда-то только не писала и всё бесполезно. Исхудала как щепка, а они ходят толсторылые и посмеиваются. Меня тоже никуда не пускают. Нет на них сволочей Сталина! – посетовала женщина и опять заплакала.
Клаус был излишне сердобольным человеком и склонен мгновенно поддаваться к вспышкам жалости окружающих. Погладив женщину по плечу, выдал ей свой монолог с лирической окраской:
– Будьте благоразумны, не рвите своё
