лет, мисс, – ответил циркач. – Я начал возиться с ей ищо у первого хозяина. А потом он умер и отдал кобылу мне. Так што моя была она, моя собственная.
– Я понимаю, что вы сейчас испытываете. Я искренне сочувствую вам.
– Могу кое-што показать вам, мисс, если пойдете со мной, – сказал циркач.
– Да, конечно.
Мужчина поднялся на ноги, Канеда тоже, и только сейчас она заметила, что отец стоит возле нее.
– Papa, он хочет кое-что показать нам, – сказала она, беря его за руку.
Джеральд Лэнг молча кивнул. Они последовали за нарядным жокеем к ветхой палатке, в которой находились все работавшие в цирке лошади. Серых уже привязали к жердям, но султанов с уздечек не сняли – лошади должны были выступить в заключительном параде. Однако один угол шатра как бы отгородили от прочих, и Канеда заметила в нем какое-то движение, лишь когда жокей зашел внутрь.
Она сразу поняла, что именно ей хотели показать: перед ней оказался шести– или семинедельный жеребенок, тем не менее обнаруживающий признаки материнской породы.
Конек ткнулся в нее черным носом, Канеда погладила его по шее и услышала голос отца:
– Что же ты теперь собираешься делать?
– Не знаю, сэр, не знаю, во в чем дело-то, – отвечал коротышка. – Юнона, она кормила меня, так сказать. Да, теперь пройдет еще год-другой, прежде чем я сумею что-то сделать из Ариэля, да и тогда он будет ищо слишком мал, чтобы заинтересовать какой-нибудь цирк.
В голосе его слышались одновременно беспомощность и безнадежность, и Канеда тотчас поняла, чего хочет.
Она распрямилась, подошла поближе к отцу и, положив ладонь на его руку, посмотрела вверх полными мольбы глазами.
– Ну пожалуйста… papa.
Она, конечно же, знала, что они не в состоянии позволить себе подобное приобретение, однако интуитивно чувствовала, что оно доставит удовольствие не только ей, но и отцу, и потому повторила:
– Ну пожалуйста…
Джеральд Лэнг помнил, что старый конюх, ходивший за его лошадьми после женитьбы, совсем одряхлел и уже не справлялся с делами.
Более всего его смущала сумма, которую мог запросить новый работник, хотя они с женой и подумывали о том, чтобы назначить старику пенсию и взять на его место кого-нибудь помоложе.
Тем не менее он не осмелился отказать дочери, понимая, чем мог бы стать для нее жеребенок: он помог бы не так остро ощущать однообразие сельской жизни и длительные отлучки Гарри.
– Ну, какое-то время, – сказал он, обращаясь к человеку, по-прежнему не замечавшему слез на своем лице, – какое-то время вы с Ариэлем можете находиться у меня на конюшне. Пока вам не удастся пережить потерю Юноны и обдумать планы на будущее.
– Взаправду, сэр?
– Действительно. Мы будем ждать вас – сегодня к вечеру или завтра с утра.
На лице коротышки проступили неподдельное облегчение и благодарность.
– Меня зовут Бен, сэр, и вашей доброты я не забуду.
Лишь
