вот что спросить. Существует ли хотя бы мизерная вероятность, что он находился в спальне и открытая дверь, которую вы помните, была дверью в спальню? Возможно ли, что в волнении вы запамятовали? Ошибиться в такой ситуации может всякий.
– Опять вы об этом. Почему? Я бы о таких вещах лгать не стал. Мы с миссис Лейтроп стащили его с софы, и она ослабила ему галстук – это я помню. Не верите мне – спросите миссис Лейтроп.
Сидни отшатнулся:
– Ой, не стоит ее сейчас беспокоить. Вероятно, она так расстроена, что и не вспомнит, был он в спальне, в гостиной или где-то еще. Вы даже можете не помнить, что вбежали в спальню, люди постоянно в таких вещах путаются. Я в таких случаях их прикрываю и…
Нет, он слишком давил. О’Коннелл напрягся.
– Слушайте, я не пойму, чего вы добиваетесь, но он был в гостиной, и точка.
– Эй, да ладно, ладно. Пусть будет по-вашему. Как скажете.
Затем он вздохнул, покачал головой и медленно закрыл блокнот:
– Очень, очень жаль, что вы не помните. Вы ведь первым оказались на месте события. Но, поверьте, мне это совершенно не важно. Просто мой босс жаждет вручить первоисточнику приличное вознаграждение – у него открыт специальный счет для свидетелей. У вас дети есть?
– Дети? Да, сэр, шестеро.
– Так я и думал. Черт, жаль, что они столько потеряют. Тысяча долларов – ба-а-альшие деньги. Мне просто жутко обидно, что они вам не достанутся.
– О чем это вы толкуете? – Швейцар нахмурился.
Сидни огляделся и понизил голос:
– Толкую я о тысяче долларов. Без налогов. Они у меня прямо тут, в кармане. Будут ваши, если пожелаете.
Швейцар явно смутился.
Сидни окинул быстрым взглядом холл и предложил:
– Давайте отойдем на минутку. – Увел швейцара за угол, повернулся спиной и отсчитал десять новеньких стодолларовых купюр – небрежно, будто это замусоленные карты. – Вот, держите. Вы нашли его в спальне, ну и что? Какая теперь, к черту, разница? Мужик-то мертв, господи прости, ему уже все равно.
Швейцар не отрываясь смотрел на деньги. Потом сказал:
– Но он был хорошим человеком. И лежал в гостиной.
Сидни почуял, что добыча уплывает.
– Послушайте, мой босс готов поднять сумму до тысячи двухсот.
И тут Сидни увидел то, чего так ждал, ради чего старался: испарина выступила на лбу швейцара.
– Ай, ладно, какого черта. Честно говоря, я знаю, что он готов поднять до полутора. Вы оказались в выгодном положении, друг мой, – единственный свидетель. Вы держите его за яйца. Это куча денег, вы не можете себе позволить от них отказаться. Бросьте, не будьте болваном. Вы что, не найдете куда потратить такую сумму?
– Не в том дело, что не найду куда потратить. – Швейцар достал платок, снял фуражку и вытер лоб. – Просто вряд ли смогу так солгать.
– Черт, да это же вовсе не ложь. Вы просто не помните, может, все так и было, откуда вам знать. К тому же вы никому не доставите неприятностей. Кому от этого будет плохо-то?
– Нет,
