из одного из карманов клочок потертой бумажки и протянул его мне. – Во!
– Емарфилика Дормидонтовна, – прочитала я вслух и удивленно посмотрела на Витька.
– Это ведьма, – пояснил Витек.
– Что?
– Ведьма! – в два голоса выкрикнули друзья.
– Мне кажется, что ваши эксперименты по установлению рекордов до добра вас не доведут. У вас явно проявление первой стадии белой горячки.
– Нет-нет-нет! – запротестовал Васек. – Мы на полном серьезе. Она ведьма!
– И с чего вы это взяли?
– Ей сто лет.
– Почетный долгожитель, – начала опровергать я их доводы.
– Она выглядит как ведьма.
– Трудная жизнь, маленькая пенсия, недоедание и так далее.
– У нее костяная нога.
– Несчастный случай на производстве или пехотная мина во время войны.
– Она самая первая появляется на улице с утра и последняя уходит ночью.
– Бабка гулять любит, дышать свежим воздухом…
– Она не ест.
– Тренировки йоги могут довести человека до отказа от земной пищи и восприятия только духовной.
– Это ты ее просто не видела, – начал Васек.
– Да, да, а как увидишь, все поймешь, – закончил за него Витек.
– То есть эта Е.Д. должна знать, были ли здесь чужие?
– Уж кто-кто, а она-то знает. Можешь не сомневаться, если здесь кто был, она его обязательно видела.
– Мне нужно с ней встретиться.
– Давай еще разок за знакомство и пойдешь уже к Е. Д., – предложил Витек и взялся разливать водку по стаканам.
Тут я заметила, что его правая рука была довольно сильно изранена, в ранах поблескивали мелкие осколки тонкого стекла. Я схватила его руку, пытаясь разглядеть осколки.
– Где это ты так?
– Вот, после отключки какая фигня случается.
– Значит, ты все-таки набил кому-то морду, – сделала я вывод.
– Выходит, что так.
– И, конечно, не помнишь кому?
– Увы. – Он скривил морду.
– Ну, может, помнишь хоть где?
– Я могу тебе одно точно сказать: даже в отключке мы за пределы этого двора не выходим. Это как программа, направленная на сохранение жизни. Понимаешь?
– Понимаю.
В голове начали появляться мысли, которые могла подтвердить или оправдать только местная ведьма Е. Д.
– Во дворе носит кто-нибудь очки?
– Генка носит.
– Где он?
– Да вот он тащится похмелиться.
К нам шел мужчина лет тридцати в сланцах, трико и фуфайке на голое тело. На голове прическа а-ля взрыв на макаронной фабрике и очки, наверное, на минус пять или больше.
Он молча подошел к столу, налил полстакана водки и залпом выпил все до дна, затем с силой поставил стакан на место, запихнул в рот целую картофелину и стал молча, усердно ее пережевывать.
– Ген,
