Он, похоже, никак не может взять в толк, как это можно в нашем возрасте и не болеть? Вот и сочиняет всякого. Тоже такой шебутной! В любой миг его могут сбить! Такая скорость! Но, поди, любит он ее. И я за него ох как опасаюсь. Ведь, дорогой Аристарх Модестович, жальче-то всегда таких как Сенечка. Парень больно хороший и бессеребрянник. Такие тоже первыми к финишу прибегают. Просто так. От жажды жизни. Они просто так эту жизнь обожают, бесплатно. Она ничегошеньки им взамен не дает. Скорее, больше пинков, чем подарков. Но они, знай, размахивают своей палочкой, словно с ветряными мельницами борются. Да, и такие, слишком живые, слишком совестливые, тоже первыми в очереди на тот свет. Жаль, очень жаль. Я ему от всего сердца желаю оказаться в самом хвосте этой чертовой очереди. Нужны такие парни, очень нужны, если и их не останется, я уж не знаю…
– Чего вы его раньше времени хороните? – наконец выдавил хриплым голосом я. Мне тоже нравился этот парень. И меня даже слегка кольнула совесть, что он выбрал опасную дорогу, кишащую акулами, а я безопасный склеп.
– Нет, Аристарх Модестович, я, надеюсь, что хоронить его не буду. Во всяком случае, этого не увижу.
Старушка быстренько натянула пальто, повязала косынку, чмокнула меня в приклеенную бороду. И весело крикнув: «до завтра!» так же легко выскочила за дверь, как и вошла. Впустив струи осеннего ветра и прохладного вечера. И мне на миг показалось, что на метле она бы выглядела более гармонично. Я ошибся с первого взгляда, принимая ее за Шапокляк, или за нэпманшу из богемы. Скорее, она походила на ведьмочку, но очень добрую. Претендующую на чужую философию, живущую по чужой философии, но в глубине души, ей не доверяя. Потому что философия Сенечки ей была куда ближе. Хотя он никогда не был философом и, возможно, даже не знал, что на свете может существовать такая бессмысленная наука.
Вот и все. Все оказалось проще, чем я думал. От Викентьевны я узнал все, что мне было нужно. Да и узнавать было особенно нечего. Старик и впрямь оказался абсолютно одиноким. Похоже, самыми близкими у него были старушка и Сенечка. Остальные всего лишь случайные покупатели, а если и бывали постоянные, то вряд ли старик шел с ними на близкий контакт. Моя жизнь мало чем отличалась от жизни старика. Я тоже в ней был одиночкой. Разве что Тася… Впрочем, в последнее время у нас были более чем прохладные отношения. И каждый был готов к неминуемому разрыву. Тася прекрасно поймет, что я ее бросил. Впрочем, возможно, стоило позвонить? Нет, не стоило. Это было в моем характере. Просто исчезнуть. И не потому, что я был труслив. Просто мне лишний раз не хотелось обижать девушку. И Тася про эту черту характера знала. Сенечка представлял минимальную опасность, поскольку из совершенно разных были поколений старик и регулировщик, из разных социальных слоев и разного воспитания. Скорее, Сенечка забегал всегда на минутку, узнать все ли в порядке. Он был ответственный парень. А, возможно, его и впрямь сжигало любопытство, почему старик так ни разу не заболел. Вот Викентьевна… Она, конечно, больше говорила,
