на десять дней на полигон…
– Он не отказывается идти, он просто морально не готов…
У капитана защемило сердце, что-то подступило к горлу, какой-то удушающий густой комок, который не давал ему дышать, как он не старался сглотнуть, пересиливая себя и пропихивая этот проклятый комок поглубже, куда-то вниз, куда-то внутрь своего дрожащего от жалости тела, и уже просыпаясь, но ещё находясь во власти сна, капитан одним рывком сел на постели и уставился застывшим взглядом в темноту прямо перед собой…
Проснувшись окончательно, он вытер слёзы и пошёл в комнату к мистеру Трелони.
Там горела лампа, было почти светло, и в глазах у доктора Легга капитан вдруг увидел такое, что по телу его пошёл озноб, и ему стало нестерпимо холодно.
– Как он, доктор? – шёпотом спросил капитан.
– Так же, – тихо ответил доктор Легг, опуская глаза.
– Идите спать, я посижу сейчас с ним, – сказал капитан. – Вам надо отдохнуть.
– Вы же сидите с ним после четырёх утра, – напомнил доктор.
– Ничего, я сейчас тоже посижу… Мне всё равно не спится, – ответил капитан.
Наступившее утро ничего нового в состоянии сквайра не принесло, и только к вечеру, к огромному облегчению доктора Легга, капитана и Платона, сквайр открыл глаза. Но он был очень плох, руками почти не владел – пальцы его не сжимались, локтевые суставы и предплечья ломило.
Джентльмены прожили в гостинице на Мадейре ещё неделю, и только через неделю «Архистар» и «Король Эдуард» вышли в открытое море.
****
Сквайр стоял на палубе и оживлённо крутил головой, что-то рассматривая в море, и доктор Легг подошёл и встал рядом, счастливо улыбаясь.
– Как интересно поведение этих поверхностных косяков рыбы, – сказал сквайр доктору.
Доктор покосился за борт.
– Это сардинелла, – сказал он и опять стал смотреть на сквайра и улыбаться.
– Ну, пусть сардинелла, – согласился тот. – Так вот, эта сардинелла то исчезает, опускаясь на глубину, то двигается по поверхности с приятным шумом… Никак не пойму, что мне этот шум напоминает.
Доктор Легг продолжал с улыбкой смотреть на сквайра. Вокруг усталых глаз доктора сгустилась сеточка морщин, делая его простое лицо удивительно привлекательным. Сквайр, оторвавшись от созерцания водной поверхности, вопросительно посмотрел на доктора и тоже заулыбался.
– Напоминает что-то очень знакомое, но я никак не могу вспомнить, – повторил он.
– Косяки шарахаются от хищников, которые атакуют их со всех сторон…А шум напоминает вам, мистер Трелони, шум летнего дождя, – наконец, сказал доктор.
– Точно! – обрадованно воскликнул сквайр и опять посмотрел за борт, закрутив головой в поисках косяка рыбы. – Как совершенно точно вы выразились, доктор!.. Дождя!.. А я всё никак не мог понять! Дождя же, конечно! Пойду, запишу это в свою тетрадь, чтобы не забыть.
