Поступил проще – вызвал к жизни переговорный Камень брата.
– Зай, ответь мне – это Александр.
Тролли на полу, включая алресата, не шелохнулись, а вот Нагибай за столом подпрыгнул, словно его ужалил в задницу Большой Змей. Через мгновение после того, как он опять оказался на жесткой скамье, рука Искателя уже вынула из кармана Средний Камень, в котором Мастер как-то опознал тот, который сам вручил недавно трактирщику. Теперь последний подпрыгнул на своем месте, стукнувшись при приземлении головой о стену. Однако этот удар не смыл торжествующей улыбки, которую смогли изобразить разбитые, покрытые запекшейся кровью, и похожие на два гигантских вареника губы тролля.
А Саша прервал связь с Камнем, подумав, что этот вызов мог быть ошибкой. Скорее всего, Нагибай предполагал, что команда Мастера вернется назад, и подстраховался – приготовил какую-нибудь ловушку.
– Скорее всего, – решил Шеф, обращаясь к помощникам, – ловушка эта связана с ними.
Он кивнул на брата с сестрой, и пожилую троллиху, которые замерли на своем месте, заполненные ожиданием каких-то перемен в своей участи. Мастер Общения определил эти надежды, как разделенные поровну – на благополучный исход своего плененного состояния, и на какое-то ужасное будущее. Такое, какое Нагибай уже продемонстрировал им.
Искатель за столом словно тоже прочел мысли пленников. Он оперся всей спиной о стену, и поднял лицо кверху – словно ожидал разглядеть там кого-то.
– Меня – кого же еще?! – догадался Александр.
Нагибай тут же подтвердил его вывод:
– Я знаю – ты слышишь меня, пришелец, – начал он, не отрывая взгляда от потолка, – и знаю еще, что ты спешишь сюда.
Он сделал паузу; очевидно, в расчете на ответ противника. Но Мастер-тактик не спешил подтверждать его ожиданий, и Искатель продолжил:
– В твоих силах сделать так, чтобы эти Разумные дождались тебя. И не рассчитывай сильно на Договор – есть другие Договоры, которым твой, составленный наспех, не помеха. Смотри… Ургай!
Это было командой, или приглашением к «празднику». Потому что для Разумного, расы которого Мастер не распознал, и который откликнулся на зов Главы, праздником души и тела было доставление боли и страданий другим существам.
– Даже если ему будет вдесятеро хуже при этом, – с неприятным предчувствием понял Мастер Общения.
Монстр, невеликий ростом, но бесконечно огромный в своем предвкушении чужих страданий, оскалился так, что можно было видеть все его бесчисленные зубы, практически стертые до коротких пеньков – словно эта тварь, которую Разумной можно было назвать с большой натяжкой – от ненависти ко всему живому грызла камни; когда не было возможности впиться в живую плоть. Чудовище в обличье Разумного без всякой дополнительной команды подскочило к пленником, и с размаху
