лицо от крови, которая натекла из носа на губы и подбородок. Из правого уха тоже порядочно набежало. Заползло по шее под рубашку. Звуки расщеплялись. Цвета вокруг стали более резкими. Я почувствовал прилив необъяснимой лёгкости. Стало весело. Как от хорошей водки.
Повинуясь хорошему настроению, я вспомнил, что мог проверить демона. Дернулся сделать это. Опоздал. Он снял со срезанной головы кафф и приладил его на новое ухо. Улыбнулся мне:
– Ладно, ничего страшного, всё равно я планировал сегодня костёр. Давайте сейчас все немного отдохнём, а потом займёмся делами. И телами. И всем прочим. Кстати, я приношу извинения, если смущаю кого-то своим внешним видом: к сожалению, одежды к новому телу не полагается, – и он снова улыбнулся. Лучезарнее прежнего.
Сайхмар ухмыльнулся в ответ. Он предпочёл рассматривать. Демон поймал его взгляд и улыбнулся опять:
– Если так, и ты действительно умеешь обращаться с телом, то у меня целый вагон к нашим услугам.
Мой коллега отправился к нему, не задумываясь. Я потянулся перчаткой. Захотел остановить. Он меня быстро сбросил. Я почувствовал в этом усмешку. Сарказм. Пальцами он отдал мне знак извинения. Настолько неискренний, насколько только смог. Хорошо. Смешные шутки – это хорошо. Нам всем нужно сбросить пар и расслабиться ненадолго.
Инва осматривала ботинки големов. Я не стал ей мешать. Сам отправился к гермовагону. Бегун, который лежал на пути к нему, оказался очень сильно повреждён. Следовало предположить, что выстрелы в основном попадали в цель. Несколько пробили точно в уязвимые места, но броня оказалась крепче пуль. И серьёзных повреждений меткая стрельба не нанесла. Умер он наверняка не от точной работы Сайхмара. Меня беспокоило то, что быстро доказать причину его смерти будет сложно. А это основной аргумент в споре за то, кто получит его камни.
Размер нашей ответственности продолжал возрастать. Как я уже отмечал, по договору мы обязаны отвечать за камни сердца повреждённого локомотива. Но использовать их возможности, если бездействие им не вредило, прав у нас нет. Кроме того, мы обязаны приложить максимум усилий для того, чтобы получить все камни, право собственности на которые оставалось неясным. То есть – камни из саркофагов големов-ренегатов.
Беглого взгляда оказалось довольно для того, чтобы понять – погибшие бегуны действительно собирались ещё до войны. Поэтому, скорее всего, предприятия их назначения перестали существовать. Они оказались на свободном или вовсе слепом назначении. Значит – права на их тела вообще никому не принадлежали. Значит – мы обязаны за них драться. Сделать всё возможное, чтобы вернуть камни Центру.
Центр – первый и последний владелец каждой плоти. В мире, Храме и на Луне. Он владеет до рождения. Он владеет после смерти. Механикой и органикой.
Это отлично, когда никто другой не хочет этим владеть. Любая плоть – это большие издержки для собственника.
