что смогу, и вообще… у меня лучше получается природа.
Карри закатил глаза и улыбнулся:
– Окей. Схожу за какао.
После ужина и горячего душа Кристен улеглась в постель. Свежие простыни холодили тело, по коже ползли мурашки, незнакомая обстановка пугала. Карри послушно расстелил матрас на полу и ушел в душ. Кристен лежала в темноте и, задержав дыхание, слушала тишину.
Когда за дверью послышались шаги, она замерла и напряглась.
В проеме появилась полоска света, раскрылась, ударила в глаза. Мелькнула тень, а потом все погасло. Карри закрыл за собой дверь.
Кристен приподнялась на подушке, и отблесков фонарей за окном хватило, чтобы понять: на мужчине ничего нет. Дыхание перехватило, и ее голос прозвучал неровно и сбито:
– Вы тут все так разгуливаете? – она, кажется, попыталась пошутить, но получилось так себе.
– Только я, – ответил Карри. Кристен плохо видела его лицо, но поняла, что он улыбается.
Кровать скрипнула, когда он уперся в нее коленом.
– Что ты делаешь? – в голосе послышались истерические нотки.
– Мне казалось, мы договорились, – он поставил на кровать второе колено, и матрас прогнулся под его весом.
– Но не так же…
– А как? – уточнил он мягко. Наклонился над ней, уперся кулаками по обе стороны от ее головы, и со светлых влажных волос на нее упало несколько капель воды.
– Я не знаю, – она вжалась в постель.
– И я не знаю, – согласился Карри. – Я поражаюсь, как с такой нерешительностью ты оказалась тем вечером на гонках.
– Мои подруги…
– Заняты сейчас своими делами, – прервал он ее. – А ты займешься со мной любовью.
– Н-нет, – она отчаянно помотала головой и уперлась ладонями в его грудь, чтобы он не приближался. – Прости, я зря согласилась… Я не могу. Это слишком… К таким вещам нужно быть готовой. Ты хороший и все такое, и спасибо тебе, но просто…
Он перехватил ее запястья одной рукой и вытянул их над ее головой. Другой рукой стащил с нее одеяло, под которым она была в шортах и футболке. Сердце у девушки колотилось как бешеное – он слышал гулкие и частые удары. Но его это не останавливало.
– Тоже хочешь меня изнасиловать? – неожиданно ожесточенно прошептала она. – Спас от других, чтобы трахнуть сам?
– Конечно, – фыркнул он согласно, наклонился к ней, укусил за мочку уха. Она дернулась, прижала ухо к подушке, но он уже укусил за другое и прижался к нему влажными губами.
– Ты засранец, – заявила она ему в лицо, но его ярко-зеленые глаза, едва различимые в темноте, кажется, смеялись, а она, кажется, была не способна сопротивляться.
И потому, что у нее не было сил, – будь что будет.
И потому, что она понимала необходимость этого, – лучше он, чем все эти грязные, похотливые твари.
И потому, что между ног у нее стало горячо и влажно, как только он нахально ее обездвижил и сорвал
