не потеряют своего кокетливого очарования, а соски останутся такими же нежно-розовыми и крошечными, как сейчас. Больше ему почти ничего не удалось увидеть – лохань была слишком высокой, а преданная Нелли упорно пыталась загородить Фиону от его любопытного взгляда.
Энгус осушил кубок, отставил его в сторону и вскочил. Фиона поспешно погрузилась в воду.
– Ты все прекрасно сделала, Нелли, – похвалил он. – Теперь отправляйся спать. До утра ты хозяйке не понадобишься.
Он решительно взял под руку испуганную девушку и проводил до порога. Закрыв за Нелли дверь, Энгус демонстративно задвинул засов, подошел к лохани и присел на край. Мокрый локон обвился вокруг его пальцев. Он снова залюбовался девушкой, отмечая необычайную гладкость сливочно-белой кожи.
– Ты обвиняешь меня в дерзости, а сам ведешь себя непристойно, – мягко заметила Фиона, немало удивившись, что еще способна связно думать и говорить.
– Дерзость – мужское качество и не пристала женщинам, – тихо ответил он, утонув в изумрудных озерах ее очей.
– Ты намереваешься сидеть здесь, пока я купаюсь? – раздраженно прошипела она.
– Конечно. Ты же не можешь мокнуть здесь до утра, девушка.
Воцарилось молчание, такое тяжелое, что казалось, воздух в комнате сгустился. Фиона сгорбилась, не боясь показаться трусихой. Вскоре вода почти остыла. Фиона чихнула раз, другой, но Энгус ничего не сказал. Подождав еще немного, он встал и, выхватив из чана добычу, с которой ручьями лила вода, завернул ее в полотенце. Фиона от неожиданности онемела.
– Ты совсем рехнулась, девушка! Умрешь от простуды! Подумай хотя бы о сестрах! Им будет лучше здесь, со мной, чем в семьях твоих зятьев!
Он принялся энергично растирать ее.
– Убери руки! – рявкнула Фиона, немного успокоившись. – Я вполне способна справиться сама.
– Но мне нравится делать это, – возразил лэрд, не оставляя своих усилий. – Поскольку тебе предстоит стать моей любовницей, Фиона Хей, пора наконец узнать, чего от тебя ждут. Учти, девушка, что, пока не надоешь мне, ты моя, душой и телом. И будешь делать то, что мне заблагорассудится.
– Ах ты, напыщенный болван! – завопила Фиона, выхватив у него полотенце. – Я обещала тебе девственность за проклятых коров, но ничего сверх этого! Это ты изменил условия – и после того, как мы ударили по рукам!
– Даже невинность Пресвятой Богородицы и то не стоит двадцати голов скота! – загремел Энгус. – Ты, кажется, за дурака меня принимаешь, Фиона Хей?
Схватившись за край, он рванул на себя полотенце и замер. Она поистине ослепительна: нежные груди, тонкая талия и длинные стройные ноги.
– Иисусе, – пробормотал Энгус.
Фиона оцепенела. Внутренний голос предостерегал, предупреждал об опасности, но она почему-то не могла двинуться с места.
Энгус
