я тогда ничего. Десять спичек мне дал Берл из своей коробки и отломил кусочек чиркалки.
Однажды я почему-то спросил его: «Берл, а Ихл-Михл умеет драться? Ну, как Джон Уэйн! Или как ты». Он покачал головой.
Что означал такой ответ, не знаю. Да и вопрос дурацкий. А ведь я был уже женат.
А сколько мне было лет, когда Берл Куличник взял меня за руку и привел в боксерский клуб? Лет четырнадцать, уже большой.
Берл меня хвалил. Технику я хорошо осваивал: стойку, движения корпуса, нырки, уходы. Особенно уход – и удар вразрез. Бил здорово в «лапы», по «груше», по мешку. Обязательно с двух рук. Без замаха, но кулак выстреливает, как кольт Ринго Кида. Удар мне Берл здорово поставил. Я даже на спор фанерное сиденье стула насквозь пробивал, обмотав кулак полотенцем. Хулиганы меня уже не задирали: боксер! Даже прозвище мне дали – «куля» (на польском, белорусском, украинском – «пуля»). Да я сам чувствовал себя, как револьвер с полным барабаном. Рвался на ринг.
И вот первый бой. Весь первый раунд молочу противника. А во втором пропускаю прямой правой, точно в нос. Искры из глаз бенгальским огнем и кровянка. Бой остановлен. Мне засчитано поражение. Второй бой. Опять получаю в нос. И третий! А что я могу поделать? Не будешь же только бегать, нырять, уклоняться. Надо бить. Бью, но у этих харцеров деревянные носы.
Как привел меня Берл за ручку в боксерский клуб, так и отвел домой. Утешал, как мог.
– Куля, ты лучше в шашкес давай. Соображаешь, удар у тебя поставлен, кураж есть. Только не зарывайся. Удар – уход, удар – нырок, и вразрез. Главное, нос там не нужен.
На этом моя боксерская карьера кончилась. Три боя – три поражения. Абсолютный результат.
А как же тот бой в лесу? Разве это тебе не победа?! Нет, не победа. Спасение. А победа – совсем другое.
В одной школе, куда меня пригласили на Урок Победы, молоденькая учительница спросила: «А вы лично в скольких героических боях участвовали? Сколько врагов убили?»
Что считать боем у партизан? Поджог конюшни? Взрыв склада, цистерны горючего, спиливанье столбов, минирование рельсов, спасение детей, которых везли в Германию? Даже не знаю, в скольких боях я участвовал. А фрица нос к носу видел всего один раз. Нет, два.
Пасусь, жую кислицу с листьями-тройчатками и белыми цветочками. А пальцами выкапываю луковку сараны. Далеко отполз. Ищу папоротник, это спасение, особенно молодой, его выдергивать целиком и жевать, жевать, жевать. Лежа. Наклоняться – сразу падаешь, ноги подламываются. Вот и ползешь ужом.
Чу, шорох! Я и подумал: уж или жук-носорог. А это… Громадный, рыжий, в комбинезоне немецкого десантника. Я его никак целиком не огляжу. Оба взлетаем, как ракеты из ракетницы. Он за парабеллум, я прямой в голову и крюк левой. Нокаут!
Никогда не видел ничего подобного. А уж я боксерский болельщик со стажем. Видел все финальные бои на Олимпийских играх в Мельбурне, Риме, Москве.
После войны видел Николая Королева (он тоже в партизанах воевал), Шоцикаса, Ласло Паппа, Кассиуса Клея, когда тот еще не стал мусульманином. Жаль, что он не встретился на
