дающих на кофе.Дающий на чай
это делает все
невзначай.
Дающий на кофе
закончит свой путь
На Голгофе.
Но в роли солдата,
дающего с пики:
глотай.
Прекрасные стихи. Есть над чем подумать хотя бы минуту молчания. И кстати (простите за нескромность), они посвящены… тут мощная музыкальная пауза, вдох-выдох и… да! Вы правильно подумали – гроссмейстеру Балабану.
А шоколад весь сожрал фриц, сволочь такая. И сало. Я целлофан от сала долго лизал, даже в котелке варил – для запаха, с корнями саранки и папоротником. Как грибной суп по вкусу получился. Хоть бы сухарик, галету оставил. Но зато сигареты ни одной не выкурил и получил я целую пачку немецкой «Примы».
Изе-охотнику достался парашют. Это он ведь отыскал его – по припухлости дерна и кучке земли возле муравейника. В тайнике была и складная лопатка. Сталь отличная, проволоку ею потом рубили. Парашют не могли целиком расстелить, места не хватило. Громадный, белый. И, оказывается, весь стропами прошит, в здоровенных рубцах, с железными дырками для строп. Даже трусы не выкроишь, одни носовые платки. Пять кусков шелка я отдал Иде, а один преподнес Доре Большой.
Сигареты разыграли в нашу партизанскую игру «бери-кури»: натянули стропу между березами, на нитках подвесили сигареты. Зажигалку немецкую я не отдал. Самоделку с трутом и огнивом берите, цепляйте.
Первому мне завязали глаза, крутанули – я и плюхнулся. Кругом гогочут, как гуси. Но все тоже шлепались. А Изя, черт, три сигареты срезал. Носом, что ли, курево чует?
Нож Изин я у него на складной десантный нож «шухнул»: настоящий охотничий тувинский нож в деревянных ножнах, обтянутых кожей налима; наборная ручка из бересты – в любой холод теплая, не студит ладонь; к ножнам сыромятью подвязан замшевый мешочек с медвежьим клыком. Потом стали делить сигареты. Пиня Бацких тут как тут. Но он и правда делить мастак. Только от яйца, что курочка снесла, отливать не научился. Его даже Вершигора в свой отряд звал. А дело было так…
Партизаны Ковпака расчищали Жид-озеро под свой аэродром для тяжелых «дугласов». И Сидору Артемьевичу понадобилось много людей не только чистить снег, но просто чтоб общим весом сложить сто тонн – проверить прочность льда. Вот тут и мы пригодились. Да и кому ж расчищать лед на Жид-озе ре, как не жидам. Про то, почему его так назвали, нам рассказал Колька Мудрый[6], отчаянный ковпаковский разведчик.
У нас был свой Пиня Мудрый – Пинхус Бацких, Бацилла. Жадина, но делить умел как никто. Допустим, спичка… Когда-то, после реформы 1961-го, коробок стоил одну копейку. Кстати, я так думаю: если на одну копейку нельзя ничего купить, хоть газировки стакан, ломтик хлеба в столовой – значит, тут и девальвация, и инфляция, и деньги просто нарисованные. Это самое ж главное: хлеб, вода, огонь. И за копейку!
А коробок спичек считался у нас богатством. Один раз у партизанских соседей наших огонь по неосторожности
Николай Махлин (1919 – 1943), погиб в бою.
