здорово! Я дома поесть не успела.
– Взял, – Николай тяжело вздохнул, – я опытный, старый и обо всем заранее беспокоюсь. А ты спи давай, не то опять рассержусь.
– Тоже мне, старый, в тридцать лет, – с улыбкой пробормотала Настя, закрывая глаза и притворяясь, что собирается спать.
Ветер с остервенением трепал пряди ее светлых волос, длинные ресницы трепетали на щеках. Не открывая глаз, Настя протянула руку и нажала на кнопку в двери: стекло уехало вверх, шум прекратился, локоны спокойно легли на плечи. Спать не хотелось, и она, с едва заметной улыбкой на губах, стала думать о Николае.
Несмотря на его тяжелый характер – это все из-за того, что он слишком много работает, – Настя ни на минуту не сомневалась в том, что их встреча – самое главное событие в ее жизни. Все изменилось, все расцвело буйными красками и чувствами, когда появился он. Настя не то что в жизни, даже в книгах и на экране не встречала подобных мужчин. Николай был красив невероятно, даже бессовестно красив. Когда она шла с ним по улице, все девицы оборачивались и провожали их долгими завистливыми взглядами. На нее, Настю, конечно, мужчины засматривались тоже, но она привыкла к этому чуть ли не с детства и предназначенного ей восхищения просто не замечала. Николай же покорил Настю не только своей внешностью. Он был целеустремленный и умный: сделал блестящую карьеру в какой-то там западной компании. Руководит целой дирекцией то ли маркетинга, то ли продаж. И при этом не стал ограниченным придурком, как большинство новоявленных бизнесменов, – разбирается и в литературе, и в кино и в живописи. Просто невероятно! Он сам создал свое состояние, сам добился всего. Он – щедрый и внимательный, услужливый и нежный. И при этом вспыльчивый, эмоциональный, сексуальный, дерзкий. От такого коктейля просто голова кругом шла. А еще у него такой глубокий и печальный взгляд, будто он знает что-то такое, о чем не ведает больше никто.
До появления Николая жизнь казалась Насте скучной бульварной газетенкой, обтрепанные страницы которой перелистывались сами по себе, по воле времени или ветра. Учеба, родители, подруги, блеклые ухажеры, по большей части иногородние педагогические мальчики, которых она именовала единым метким словом «колхозники». Да и те, которые называли себя коренными москвичами, вполне подходили под это определение: не было в них сказочности, блеска, романтики, даже и не пахло серьезным статусом в жизни, деньгами. Все эти качества, наверное, оседали в МГИМО или еще бог знает где, но уж никак не в педагогическом, где училась Настя. Да и волновало новое поколение только-только вылупившихся на свет мужчин лишь одно: быстро и без проблем затащить девушку в постель. Они и затаскивали. Благо в педуниверситете, тем более на филфаке, никогда не имелось недостатка в пылких девицах. А Настя гордо и с презрительной усмешкой наблюдала за чужими страстями со стороны. Кого-то любили, кого-то бросали, кто-то рыдал, кто-то беременел, кем-то пользовались, кем-то жили. Настя смотрела на все эти спектакли свысока и удивлялась, как можно воспринимать всерьез несуразных мужских чудовищ. Иногда, правда, чертовы страсти задевали и ее,
