она ждет от него предложения выйти замуж. Но зачем, почему так мучит и тянет время?!
Николай подливал и подливал в ее пластиковый стаканчик. Настя послушно пила, заедая французскую «Клико» (в отношении вин, как, впрочем, и многого другого, Николай был пижон) бутербродами с копченой колбасой. То еще сочетание, конечно. Но ей было плевать: в очередной раз обманутые надежды комом застряли в горле. Вот уже целых двадцать минут Настя молча сидела спиной к Николаю, разглядывая траву у себя под ногами и прихлебывая шампанское. Любимого это насупленное молчание, кажется, даже не задевало. Ну и пусть!
В траве, за пределами одеяла, разместилось целое царство: суетливо бегали муравьи, покачивались на былинках стрекозы, зависали в воздухе бабочки. Настя подумала о том, что у всех этих созданий невероятно короткая жизнь. И что они успевают почувствовать или узнать? Ни-че-го. В отличие от человека. Ему-то за семьдесят-восемьдесят лет хоть что-то перепадает. А впрочем, если задуматься, и семьдесят лет – пустяк по сравнению с вечностью. Может, и не стоит тратить время на пустые обиды, тоску? Настя украдкой взглянула на Николая. Он полулежал, покусывая травинку, глубоко погруженный в собственные мысли. Вот, опять на работе, наверное, у человека проблемы, а тут еще она со своими глупыми матримониальными мечтами. И потом, на что ей обижаться? Он не обманул, не соврал. А читать ее мысли и следовать им не подвизался. Видимо, нужно будет самой как-то о свадьбе заговорить. Объяснить все. Что ей так неуютно, что родители нравоучениями замучили, что ее по-другому воспитали. Он поймет.
– Хочешь еще чего-нибудь? – Настя с удивлением услышала собственный голос.
– Да, – Николай вздрогнул, словно очнувшись от дремы, и посмотрел ей в глаза.
– Ч-чего? – Настя поймала его взгляд и запнулась на единственном слове.
– Иди ко мне.
Голос Николая был таким нежным и печальным, что она не посмела возразить: встала на колени и подползла ближе. Он осторожно взял ее за плечи и поцеловал. Сначала только едва прикасаясь, а потом медленно обводя языком мягкие, сияющие юной нежностью губы. На мгновение отстранился, снова дотронулся до ее губ коротким жадным поцелуем и снова, снова.
– Настя, ты меня любишь? – Она даже вздрогнула от неожиданности – так странно прозвучал этот вопрос. Не игриво, не весело. Грустно.
– А сам ты не знаешь? – Она посмотрела удивленными глазами и послушно ответила: – Я безумно тебя люблю!
– Знаю, – Николай горько улыбнулся и тут же снова стал серьезным, – но на что же готова ради меня милая Настя?
– Ну, – она лукаво сощурилась и постаралась обратить все в шутку, – могу почистить для тебя апельсин. Или сделать еще бутерброд. Надеюсь, ты оценишь всю глубину моей самоотдачи? Хотя, если уж речь зашла о глубине и самоотдаче, могу…
– Малыш, я серьезно, – Николай прервал ее возбужденный лепет. Желание паясничать и играть пропало моментально под его тяжелым взглядом.
– Ты
