она стегала их удочкой. Быки вовсе не обращали внимания на неё. Алёшку она увидела издали, уже выйдя из стада. Сидя на кочке, он выливал из ботинок грязь. Рита помахала ему рукой. Он к ней подбежал, держа в одной руке кнут, а в другой – ботинки.
– Ритка, привет! Поймала линя?
– Ага, десять штук. Ты зачем коров в болото загнал, дурак?
– Да сами полезли!
– А ты, дубина, куда смотрел?
– На тебя. На бугор залез, гляжу – ты у заводи. Загляделся. А они, сволочи, как попрут к этому болоту! Любят, тварюги, гнилую воду лакать.
Рита засмеялась. Алёшка нравился ей – белобрысый, худенький, бесшабашный, вечно какой-то оборванный. Его дури хватило бы на троих. Достав из кармана "Кент", она закурила и угостила приятеля. Тот, спеша воспользоваться её сигаретной щедростью, отшвырнул и кнут, и ботинки, да вытер руки о джинсы. Прикуривая, спросил:
– А на что ловила?
– На выползка. Ой, домой их тащу! Вот дура.
Достав из сумки банку с червями, Рита их вытряхнула в траву.
– Мы сегодня ночью около церкви будем бухать, – сообщил Алёшка, – придёшь?
– А что отмечаете?
– Отмечаем покупку водки.
– Ого! Это что-то новое. Самогонные аппараты по всей деревне сломались, что ли?
– Работают. Просто Танька привезла какой-то дорогой водки из Протвино. Ведь у неё днюха была неделю назад.
– А я и не знала. Сколько ей стукнуло?
– Восемнадцать.
Дядя Трофим около реки вдруг хлопнул кнутом. Около дороги залаял и заметался Полкан – более толковый его помощник. Коровы медленно побрели куда-то мимо бугра.
– Мы сейчас погоним их к броду, – сказал Алёшка взяв кнут, – до вечера.
Рита двинулась дальше. С уловом она домой возвращалась обычно через деревню, а без улова – оврагом, мимо колхозной бани. Поскольку улова не было, ей пришлось делать крюк, хотя из-за начинающейся жары идти было тяжело. На склоне оврага её соседи – отец и два сына Тюлькины, ворошили сено. На их вопрос, идёт ли она с рыбалки, Рита ответила отрицательно. После этого ей пришлось опровергнуть их утверждение, что в её руке – удочка, а не грабли. Они немного обиделись. Ей на это было плевать. Чуть поближе к бане две молодые женщины полоскали в ручье бельё. С ними состоялся аналогичный диспут. Словом, домой Рита заявилась в немного взвинченном состоянии.
Её дед, Иван Яковлевич, мгновенно это заметил. Он всё всегда замечал, чем бы ни был занят. В то утро он регулировал клапана своей старой "Волги", надев холщёвую кепку с узеньким козырьком, чтоб солнце не пекло лысину.
– Дед, помочь? – заставила его вздрогнуть Рита, идя к крыльцу. Её тон делал невозможным любой ответ, кроме отрицательного.
– Не нужно, – сказал полковник в отставке, пристально поглядев на внучку поверх очков в пластиковой оправе, – ты лучше глянь, не горит ли каша, а заодно самовар включи.
И опять склонился
