style="font-size:15px;"> Софья нащупала фонариком тот край кровати, где располагалась закутанная в несколько платков голова. Попавший лежащему на кровати человеку в глаза луч заставил его простонать:
– Кто вы?
– Илья Максимович, – продолжая светить в лицо лежащему, обратилась к нему Софья.
Он открыл глаза и еле слышным голосом прошептал:
– Ангел, Софьюшка, я знал, что вы придете.
Больше говорить он не мог, не было сил, но по щекам его текли слезы.
Софья наклонилась к нему и поцеловала в лоб.
– Илья Максимович, вы можете встать? – спросила она, с болью и трудом узнавая в этом обтянутом кожей скелете бывшего красавца, умницу, интеллигента до мозга костей Илью Максимовича.
Он попробовал встать, но тут же упал как подкошенный.
– Совсем оставили меня силы, – еле слышно проговорил он.
– А почему никто из коллег не посещает вас? – спросила Софья.
– Институт, в котором я работал последнее время, эвакуировали, а я не мог оставить свой город. Пытался попасть в ополчение, но такой инвалид, как я, никому не нужен. Хотя я прекрасно управлялся и одной рукой. Тушил на крыше снаряды, возил воду в госпиталь. Но месяц назад у меня украли карточки, вот я и ослаб.
Он говорил медленно и очень тихо, расходуя на это последние силы.
– Все понятно, Ильюша! – Софья нежно погладила его по лицу. Мы отвезем вас сейчас в госпиталь. Я видела в коридоре большие сани.
Женщины разогрели воду, припасенную Софьей, напоили несчастного. Разогрели принесенные остатки супчика и очень осторожно покормили им Илью Максимовича.
Затем уложили и вынесли во двор сани, вынесли на руках и самого Илью. Он был легким, как ребенок. Везли его невероятно долго. Каждые полчаса давали по ложечке разогретой воды, которая к концу пути превратилась в лед.
В госпитале принимать больного отказались, он был битком забит такими же несчастными. Здесь буквально яблоку некуда было упасть.
Слава Богу, Софье удалось из госпиталя дозвониться до своего врача, чтобы попросить ее о помощи.
Ольга Николаевна пришла в ужас от поведения своей пациентки. Она грозилась доложить начальству немедленно о нарушении Софьей приказа лежать, но будучи человеком добрым и отзывчивым на чужую беду, сумела прислать за ними машину и уложила в свой лазарет Илью на несколько дней.
– У него, – сказала врач, – очень тяжелый случай дистрофии, и я опасаюсь самого худшего. Поэтому будем добиваться его эвакуации в Волхвов.
Но Илью еще следовало уговорить на это. Софья пообещала ему, что, как только наступит улучшение, она сама заберет его обратно и устроит на работу.
– Ваши золотые руки очень нужны нам и в ополчении, и в армии. Вы способны починить, собрать и разобрать любую технику, что в современных условиях очень важно и нужно. Я постараюсь убедить в этом свое начальство. За вами, Илюша, еще
