style="font-size:15px;"> «Мать сказала перед смертью, что «обидела инвалидку убогую», это значит, что она так и не поправилась? Но ведь тринадцать лет назад мать написала, что Марьяна теперь ходит без палочки? Так какова же правда?»
Много лет назад он почти простил себя. Решил, раз девушка полностью поправилась и вышла замуж, значит у нее все хорошо. Плохо конечно, муж алкоголик да и она стала выпивать… А теперь что, получается, девушка так и не избавилась от увечья, плюс считала, что он ее бросил… С досады вышла замуж за Ерохина и спилась с ним на пару? «Боже, какой кошмар!»
Образ ранимой белобрысой девчонки никак не вязался в его голове с обликом алкоголички. Если все так, как он думает, то все хуже, чем было до того, как его забрали в армию. Он искалечил ей жизнь дважды!
Вадим вскочил на ноги и подошел к кухонному окну. На улице уже было темно и в ее окнах горел свет. Глаза по старой привычке посмотрели в сторону ее дома.
Но, даже то, что теперь она пьет, не изменило его отношения к ней. Как это ни странно. Все то же тепло в груди, стоит лишь вспомнить… И так же быстро бьется сердце. Она же была его Марьянкой, его белой мышкой…
«Может станет легче, когда ее увижу? Она наверное ужасно выглядит… Вот Степанова не алкоголичка и то выглядит плохо, а они почти что сверстницы. Предложу денег на лечение, куплю ей новый дом, в конце концов!» А внутренний голос шепнул: «Что, вновь откупиться хочешь? Угробил жизнь девчонке и думаешь деньгами все перекрыть?»
Старые раны заныли с прежней силой. Вернулся домой и вновь мучается от любви напополам с угрызениями совести… Все опять стало, как и тогда…
***
В дверь забарабанили. И видимо стучали уже давно, но он так ударился в самобичевание, что не сразу расслышал.
–Куваев, открывай! – раздалось из-за двери, – ты дома, я видел тебя в окне!
«Это еще кто? Не узнаю голос…» Вадим убрал письма в сумку и задвинул ее под стол.
На пороге стоял мужик в расстегнутой фуфайке, шапке ушанке, с болтающимся ухом и ватных штанах, заправленных в высокие черные сапоги. Аккурат персонаж из любимого старого мультика. Вадиму сразу вспомнилось: «Пофлала меня зена за ёлкой, без ёлоськи, говолит, не возвласяйся, а с ёлоськой – возвласяйся!»
-Здорово, Вадюха! – новоприбывший ступает на порог, жмет Вадиму руку, приобнимает, бьет в плечо, – скока лет, скока зим! А ты красава! Вымахал, бугай такой стал! Машина твоя у дороги стоит?
Вадим автоматически жмет руку, приглядываясь к мужику, стараясь понять, кто из бывших товарищей успел настолько сильно, как говорил Альтов, «износить лицо»?
–Моя… – отвечает вяло, все еще не признав гостя.
–Я зайду? А то мороз, так сказать, не греет, – ржет, – двери не закрывай, Танька ща придет, за закусоном побежала! А водовку я принес! – мужик распахивает фуфайку, показывая две поллитрушки, заправленные в штаны.
И вот тут-то его Вадим вспомнил! Только один человек в их компании говорил на водку «водовка», нежно так, как о любимой женщине.
