типа этого я только что и собирался сказать.
Афанасий рассмеялся громко и весело, как может смеяться только счастливый, не отягченный никакими заботами человек, и выжал педаль газа до пола.
Макаренко очнулся от тишины. Тишина висела в воздухе и была почти осязаемой. Необычной, какой не бывает в повседневной жизни даже по ночам, озвученным лаем бродячих собак, сигнализациями потревоженных машин, ветром, скребущимся в окно, и поскрипыванием этого самого окна, которое давно бы пора уже отреставрировать да покрасить, да вот как-то все не доходят руки. Да и осталось оно, это окно, вместе с домом далеко-далеко от его вечно занятого хозяина.
Тишина была не домашней. И не домашними были запахи. Пахло чем-то острым, приторным, казенным, знакомым еще по тем далеким временам, о которых очень хотелось забыть…
«Больница», – подумал Макаренко.
Открыть глаза оказалось делом неожиданно нелегким, но следователь собрался с силами и поднял свинцовые веки.
Мягкий дневной свет, льющийся из окна напротив, больно резанул по глазам. Андрей сморгнул набежавшие слезы и попытался пошевелиться.
Тупая боль пришла откуда-то снизу. Макаренко замер, закусив губу. Боль поворочалась под одеялом, как потревоженный зверь, и постепенно затихла. Теперь болела укушенная губа.
«Точно больница».
Вспомнился ресторан, выстрелы, удар пули в ногу, чья-то машина, уносящаяся от погони.
И любимый Высоцкий.
И однажды как в угаре
Тот сосед, что слева мне
Вдруг сказал: – Послушай, парень,
У тебя ноги-то нет.
Как же так, неправда, братцы,
Он, наверно, пошутил,
– Мы отрежем только пальцы, —
Так мне доктор говорил.
Макаренко осторожно повернул голову и скосил взгляд вниз. Похоже, под одеялом были обе ноги.
«Да и ранение, вроде, было в мясо. И пуля не пиленая. Наверно… А ты уверен, что не пиленая и что именно в мясо?»
Захотелось начать нервничать, дергаться, приподнимать одеяло и проверять наличие целой, неампутированной ноги. Но зверь, притаившийся под одеялом, коварно напоминал о себе, пульсируя в области, интересовавшей сейчас Андрея больше всего.
Судя по пульсации, нога была на месте. Но тут как раз некстати вспомнилась прочитанная когда-то где-то газетная статья о фантомных болях в конечностях, которые отрезали давным-давно.
«Ой, как правильно в школе учили: коли зло пресечь, забрать все книги бы, да сжечь. Лучше б с операми водку пил в свободное время, чем в газетах читал про всякую ерунду».
Макаренко начал тихо паниковать…
Справа кто-то тонко чихнул.
Андрей осторожно, боясь потревожить пульсирующего внизу зверя, повернул голову.
С соседней кровати на него смотрел Артавазд, директор ресторана «Место встречи». Нижняя и верхняя часть лица директора была забинтована, отчего он немного смахивал на киношного
