и те, что с букетами. Даже того бормотавшего невротика-трискаидекафоба, который истово молился в самолете, увели какие-то крепкие строгие парни, похожие на переодетых в цивильное санитаров. А дружественные Заре Рафаэловне любители редкого кубанского меда все не появлялись, и через двадцать минут нервного перетаптывания я решила их больше не ждать.
В конце концов, если передачка Заразы им так нужна, пусть приезжают за ней ко мне в отель. А если не нужна – я свое дело выполнила, гостинец в тбилисский аэропорт имени Руставели доставила, остальное меня не волнует. Могу теперь вообще сама этот мед сожрать, жаль, сладкого не хочется.
Хотелось яичницы с сосиской и помидорами, кофе и тостов.
В обменнике на выходе из зоны прилета я поменяла доллары Заразы на грузинские лари и купила в автомате на остановке стаканчик американо.
Между делом убедилась, что папуля был прав, у местных мужчин и впрямь напрочь сносит голову от роскошных блондинок: рядом с микроавтобусом, в который неспешно усаживались красотки из белорусского танцевального ансамбля, мужик, похожий на охранника, картонкой с надписью «Минский сувенир» лупил по мордасам какого-то брюнетистого типа. А тот даже не отмахивался – отчаянно рвался за светловолосыми красотками, вот ведь чокнутый фанат!
Выпив кофе, я несколько взбодрилась и с чемоданом в одной руке и изящно задекорированной синим платочком корзинкой в другой села в свой автобус.
– Первый, это пятый! К курьеру никто не подошел! Повторяю: к курьеру никто не подошел! Курьер покидает место встречи, прикажете продолжать наблюдение? – прикрываясь ладошкой, пробормотал в уголок воротничка гражданин неприметной наружности.
– Продолжайте наблюдение, – распорядился воротничок, и неприметный гражданин успел запрыгнуть в отъезжающий автобус.
Спустя считаные минуты другой гражданин, тоже бывший бы неприметным, если бы не свежие ссадины на невыразительной физиономии, атаковал радиоузел аэровокзала, вах, умоляя и мамой прося озвучить жизненно важное объявление.
– Пассажира Инну Кузнецову, прибывшую из Екатеринодара, просят срочно подойти к информационному центру на первом этаже аэровокзала, – дважды повторило радио.
Но Инна Кузнецова объявления не услышала.
Трошкина заранее объяснила мне, на каком рейсе нужно ехать и где следует выходить. Она даже пообещала лично встретить меня у памятника Шоте Руставели.
Встретила, ага.
Плавно покачивающуюся фигурку в элегантном белом платьице я заметила издали. Она являла разительный контраст с водруженным на постамент суровым и непоколебимым мужчиной из темного камня.
– Гамарджоба, дорогая! – приветствовала я ее, как тут принято.
– Ага. А вы кто? – спросила в ответ подружка совсем как тот мальчик в самолете.
– Я твоя лучшая подруга и по совместительству сестра твоего мужа, – напомнила я и сняла темные очки.
– Ты изменилась, –
