однако то, что я увидел, заставляло меня сорваться с якоря здравого смысла.
Итак, напарник мой видел женщину, которая что-то разыскивала, и которой не видел я. Я же видел убегающее дитя, прятавшееся от кого-то или от чего-то, тогда как он не заметил ни ребенка, ни всего остального – только женщину. Что все это значило?
Я не стал говорить домовладельцу о ребенке, поскольку находился в слишком большом недоумении и понимал, что любые попытки разумного объяснения окажутся тщетными. Он уже воистину одурел от увиденного, кроме того, этот человек явно не принадлежал к числу тех, кто способен разобраться в такой ситуации. Все это промелькнуло в моей голове, пока мы, стоя, светили фонарями во все стороны. И все это время за практическими действиями я вопрошал себя: что все это значит? Чего искала женщина; от чего спасалось дитя?
И тут, пока, взволнованный и потрясенный, я невпопад отвечал домовладельцу, на первом этаже резко хлопнула дверь, и сразу же после этого до моих ноздрей донеслась струйка той вони, о которой я уже говорил.
– Вот! – воскликнул я, обращаясь к лендлорду и в свой черед хватая его за руку. – Вот этот запах! Вы ощущаете его?
Он посмотрел на меня с настолько полным недоумением, что в порыве нервического гнева я даже встряхнул его.
– Да, – ответил лендлорд странным тоном, пытаясь навести луч плясавшего в его руках фонаря на верхнюю площадку лестницы.
– Пойдемте! – проговорил я, хватая свой палаш. Он последовал за мной, неловким движением прихватив ружье. Думаю, он сделал это скорее потому, что боялся остаться в одиночестве, чем из храбрости, которой в нем уже не осталось. Я никогда не осмеиваю подобную разновидность страха, ну, во всяком случае, крайне редко; дело в том, что, овладевая тобой, она оставляет от храбрости только клочки.
Я спускался по лестнице первым, посвечивая фонарем сперва в нижний коридор, а потом на двери и проверяя, закрыты ли они; запирая их, я загибал уголок коврика на каждую дверь, чтобы знать, открывали ли их. Обнаружив, что двери не открывали, я посветил лучом фонаря вниз лестницы, чтобы проверить коврик, который приложил к двери подвала. Жуткий испуг обрушился на меня: коврик лежал целиком на полу! Помедлив пару секунд, я принялся светить во все стороны коридора, а потом, собрав в кулак всю отвагу, спустился по лестнице.
Оказавшись на нижней ступени, я увидел на полу коридора влажный след и посветил на него фонарем. След этот на линолеуме коридора оставила влажная ступня; и след этот был необычным – странным, мягким, вялым и расплющенным, немедленно вселившим в меня чрезвычайный ужас.
Я светил фонарем во все стороны и обнаруживал эти немыслимые отпечатки во всем коридоре. Следы подходили к каждой закрытой двери. Что-то прикоснулось к моей спине, и я развернулся на месте, обнаружив, что домовладелец стоит рядом со мной, едва не навалившись на меня от страха.
– Все в порядке, –
