себе псевдоним выдумать, когда каждый день по нескольку часов видел на экране Веру Холодную?! Конечно, как и все юноши, влюблен был в нее… Э, да что вспоминать! Кстати, если уж о родственниках заговорили, так я могу похвастаться и родством с Горьким. Если уж не прямым кровным родством, то свойством по крайней мере. Ведь Козины, Каширины, Ягодины – из волжских купеческих родов. Козины – мануфактура и галантерея. Каширины, как вы знаете, – красильщики. А Ягодины – у них были потрясающие сады, фруктовые и ягодные. Так они торговали вареньями и водами фруктовыми. В таких бутылочках интересных, да я вам покажу, у меня где-то есть… И, конечно, роднились эти семьи. Тетя Дуня, сестра отца, я помню прекрасно, до самой смерти ворчала на него: «Вот, актерку в семью привел!» Так и не простила отцу, что на цыганке женился. А отец, получая двенадцать тысяч рублей золотом в год, посмеивался: «Всю семью содержу, имею право и с цыганкой жить!»
Начало пути (1924–1941)
♦ Вадим Козин:
Вы спрашиваете, когда я стал профессионалом? Да, пожалуй, в 1924 году. Я тогда выдержал конкурс и поступил в Ленпосредрабис. Как расшифровать? Ленинградское посредническое бюро работников искусств. Поступил певцом-вокалистом. Не хухры-мухры! Бюро устраивало нас, певцов, не имевших постоянного места работы. Где я пел? В кинотеатрах. «Колосс» – был такой кинотеатр, «Гигант», как сейчас помню. Вот названия-то какие были.
Вадим Козин с друзьями. Конец 1920-х
Я уж говорил о дивертисментах. Был такой исполнитель старинных русских романсов – Дмитрий Алексеевич Камчатов. Он меня «учил жить». «Вадик, – говорил он мне, – я постарше тебя, послушай меня. У тебя – голос! Но не рви себя! Оставляй чуть-чуть! Пусть публика, а публика – дура! – знает, что у тебя есть кое-что в запасе!»
Благодарен я Дмитрию Алексеевичу, у меня до сих пор в запасе кое-что есть! Шучу, конечно, а может, и не шучу!
Сколько себя помню, подражал Давыдову, Морфесси, Плевицкой, Каринской, Шаляпину, не удивляйтесь! – нет-нет, не Собинову, он почему-то мне не нравился. Ну, вот и репертуар получился. Причем пел такие песни и романсы, которые мало кто исполнял. Здесь и бабушкин репертуар, и Вари Паниной (Васильевой), и, конечно, мамины песни! У меня есть цикл о маме, об этом после поговорим. Я даже пел совершенно забытые песни. Кроме меня, их никто больше не исполнял. Тогда это можно было. Ну, и слушала меня публика! Хотя бы «Пару гнедых»! Шутки шутками, а раз пять на бис вызывали!
В 1931 году мне дали место в концертном бюро Дома политпросвещения Центрального района Ленинграда. Вот тут-то я и стал настоящим профессионалом. Ха-ха! Знаете почему? Потому что мой день начинался… с расклейки афиш! «Известный исполнитель цыганских романсов Вадим Холодный» – ни больше ни меньше. Мама ночью варила клейстер, я утром забегал на склад – и клеил, клеил, клеил. Вспоминаю, что милиционеры интересовались, чем это я занимаюсь. Это мои первые контакты с представителями власти, потом были и другие… А
