Аркашка Покрасс, мой приятель, я с ним познакомился на гастролях в Москве. О семье Покрассов я тоже расскажу, но не сейчас. Ну, повел меня Аркашка к директору, что-то я ему там спел. Наверное, понравился, потому что директор говорит:
– Мы вас берем, сколько хотите получать?
– А сколько дадите?
– Семьдесят пять. (Самое смешное, что Никифорову дали семьдесят.)
– Аванс дать? – спросил директор.
– Нет, – гордо и глупо заявил я…
А назавтра уже пел на сцене Зеленого театра, и аккомпанировал мне, естественно, Аркашка Покрасс! А пел я, как сейчас помню, «Калитку». Что вы! Успех потрясающий! Сразу обо мне в Москве заговорили. И публика, и пресса. Вот тогда я познакомился с Тамарой Церетели, Изабеллой Юрьевой, Елизаветой Белогорской. Кстати, Белогорская – не примадонна, прямо скажем, но ей я обязан «Осенью».
А еще пели Утесов, Шульженко, Юровская. И, разумеется, Козловский, Лемешев, Нежданова, танцевала Уланова. Не могу не вспомнить, как трепетно относилась к каждому выходу Антонина Васильевна Нежданова. Народная артистка Союза, Герой Социалистического Труда, она каждый раз крестилась перед выходом!
Боялась выходить на сцену! Вот мне и урок, вот какие у меня были учителя…
А Козловский после меня не пел романсов, боялся, пел только оперные арии. И вообще меня всегда в конец концерта ставили, знаете почему? Потому что публика ведь до конца сидела. И ждала, когда же Козин будет. Ну и бисировал же я! Не подумайте, что хвастаюсь, истинный Бог! Вот еще и сольные концерты, кто их мог давать? Утесов – да, но ведь у Утесова джаз-банд какой! А больше-то, в общем, и никто. Утесов да я. А ведь концерт-то продолжался часа три, не меньше, голоса хватало! Это я не про Утесова.
Кстати, о голосе. Вот я тут на своем юбилее в театре сорок три вещи «отмотал», додуматься надо! «Вы, нынешние, нутка!» А тогда, в концертах, конечно, поменьше – песен тридцать. И, представьте себе, без всяких магнитофонов. И, между прочим, в Колонном зале. Филармонический концерт – вы себе это представляете? Поют Нежданова, Обухова, Пирогов, Михайлов и… ваш покорный слуга! А танцуют Лепешинская, Уланова. Я, правда, не танцевал, это шутка. Это я похвастался. Не так уж часто мне в филармонических концертах приходилось участвовать. Зато в сольных – сколько угодно! Я до сих пор на память не жалуюсь, а уж тогда-то! Что ни концерт, то новинки, об этом и в газетах писали. Откуда это бралось? Молодой был, здоровый, ну и, конечно, работал по-лошадиному, дед-то барышник! А в память второго деда я пел «Коробейников». Тогда и пластинки пошли, шутки шутками, а моих пластинок было около полусотни. Было ли столько у других певцов? Вот опять на юмор потянуло. Помните «Газовую косынку»? Женский романс, его и Церетели, и Юровская, и Юрьева пели. А на пластинку меня записали! Ну что я могу поделать, если у меня такой голос! Потом меня приняли на работу во Всероссийское гастрольно-концертное объединение, всю Россию объехал. А с какими людьми познакомился!
Концерты для Сталина
♦ Вадим
