сих пор удивляюсь!
– Ты понимаешь, что сейчас я могу вызвать наряд милиции и написать заявление о совращении малолетней?! Ведь ей нет даже шестнадцати лет! Ты понимаешь это, ублюдок?! Я нажму на такие рычаги, что никакой папочка-адвокат тебе не поможет! Ты знаешь, что делают в тюрьме с развратниками? Или тебе, урод, разъяснить поподробнее?! – орала я как потерпевшая.
А, собственно, потерпевшей я и была. А потом не выдержала и, схватив его за лацканы отглаженного чистенького пиджачка, зашептала, чтобы дочь за дверью ничего не услышала:
– Так вот слушай сюда. Если я тебя еще хоть раз увижу с Алисой – заявление будет написано. А теперь – пошел вон!
В его глазах мелькнул неподдельный страх, и парень быстренько прошмыгнул мимо меня в дверь. Только его и видели! И он действительно пропал с Алискиного горизонта навсегда. Скорее всего, с его стороны никакой влюбленности и не было, только обыденная пацанская похоть, которую он и удовлетворял, пользуясь влюбленностью Алисы. Только как ей это объяснить?
Я видела заплаканные глаза дочери несколько дней, а потом вроде бы все утряслось. Собственно, вдаваться в подробности мне было некогда: работа на заводе и постоянное добывание продуктов, чтобы худо-бедно накормить семью, отоварив бумажки, называемые «талонами», отнимали все силы. Стояние в бесконечных очередях, где писался на руке шариковой ручкой порядковый номер, переклички каждые полчаса и изгнание неотметившихся, вплоть до серьезных потасовок с мордобитиями за место под солнцем. Вы, избалованные продуктовым изобилием, даже представить себе не можете, каково это!
Могла ли я подумать, что кошмар с Алискиной первой любовью только начинался.
Две недели спустя после неурочного прихода домой мне позвонили на работу:
– Вы Татьяна Васильевна Уварова? – задали вопрос официальным тоном, не предвещающим ничего хорошего.
– Да, я. А кто вы?
– Вас беспокоят из городской больницы. Вашу дочь, Алису Уварову, привезли по «скорой». Приезжайте к нам. Не забудьте с собой взять паспорт и свидетельство о рождении дочери.
Спросить: «Что случилось?» – не успела, потому что на том конце провода бросили трубку, а определителей номеров тогда не существовало, так что перезвонить не удалось.
Подхватилась и побежала через весь город. Даже не помню, как добралась до больницы. «Может, аппендицит? Или отравилась чем-то в школьной столовке?» – что еще я могла думать, пока неслась по сугробам через парк, поразмыслив, что ехать на общественном транспорте еще хуже: пока простоишь на автобусной остановке, пока доедешь – продрогнешь до костей. Ангина обеспечена!
Насторожилась я в ту минуту, когда мне сказали в окошке «Справочная», что Алису положили не в хирургию или инфекционку, а в терапевтическое отделение. Я ожидала чего угодно от экстренной госпитализации: отравления, переломов, сотрясения мозга, аппендицита, – но услышенное от лечащего врача, повергло
