по ученикам, по морозу целый день. Но нет: – Знаешь, если ты этого своего итальянца будешь так же кормить, он тебя точно полюбит! И никогда не бросит, – уминая оладьи, говорит Наташка. – Кто тебя научил так готовить?
– Никто. Я сама. – моя мама готовить не любила, а потому не особо умела. Поэтому с восьми лет я стала экспериментировать с поваренной книгой. Один мой знакомый как-то верно заметил: «Я из поколения, выросшего в универсамах». То есть на самообслуживании, потому что нашим бог знает чем занятым предкам было вечно не до нас. Но теперь я думаю: ну и хорошо! Как я понимаю сейчас, мои родители могли мне дать в основном лишь вредные советы. Как жить не надо! Так что отлично, что я до всего доходила собственным умом. По крайней мере, мне некого винить за собственные ошибки. Кроме себя самой.
Спрашиваю у Наташки, что она думает насчет дела Ходорковского.
– Вор должен сидеть в тюрьме! – резко отвечает она.
– В российском бизнесе никто не платил налоги честно. Но почему к ногтю прижали только его?
– Потому что кому-то очень не терпится прикарманить его нефтяную компанию. Ань, да какое нам дело до олигархов, как и им до нас! Покажи лучше фото своего итальянца.
– Да, интересный мужчина! – замечает подруга, разглядывая фото Роберто. – И мальчик тоже очень красивый. – Ну да. Но взгляд Джошуа меня настораживает: какой-то он слишком недетский, холодный и подозрительный. Это там, где он смотрит в кадр – а там, где снят с другими пацанами, сын Роберто выглядит как самый обычный, озорной мальчишка. Ох, чую, будут у меня с ним проблемы! Хоть Роберто и пишет, что Джош будет рад пожить с папой в одной комнате – мол, он это любит.
– Все-таки, едешь, – подруга смотрит на меня сочувственно.
– А ты совсем забила?
– У меня перед глазами пример бывшей лучшей подружки: этот ее американец здесь ничего для нее не жалел, накупал горы подарков-сюрпризов, за пять ночей в «Европе», в свадебном номере, 5 тысяч долларов отвалил. Но стоило им туда перебраться, и что? Где карьера певицы, с которой он обещал ей помочь? Она вот уже пять лет сидит дома с ребенком. Он ее ни работать не пускает, ни учиться денег не дает! А вся его любовь сдулась. Нет, он ее не бьет, но порой унижает – мол, ты без меня тут никто, будешь плохо себя вести, обратно выгоню! И ребенка отберу. Конечно, когда боишься, ни о какой любви в ответ и речи быть не может. Это уже не брак, а нелюбимая работа. Алька мне: «иногда так хочется уединиться, отдохнуть от всего, но никак: муж требует внимания». Заходит к ней, и его не выгонишь! Потому что иначе ей придется вернуться, и не факт, что сына отпустят вместе с ней. Алька пишет, ей в такие моменты выть хочется. А хуже всего его скупость: так, на третий день после свадьбы там в Америке она попросила у мужа денег на жидкость для снятия лака: у нее все ногти успели облезть. Так он ответил: «Нет, ты что: мы должны экономить»! А ведь
