к находившемуся неподалеку рюкзаку. Еще одним маленьким чудом оказалось то, что содержимое рюкзака осталось абсолютно таким же, как и когда я забрал его у мертвого кока. Внутри я нашел все тот же карандаш, тетради и провизию.
Ирония судьбы. Карандаш и тетради. Теперь я мог вести некое подобие дневника, который никто никогда не прочитает. Описать каждое мгновение, отделяющее меня от неминуемой гибели в этой вечно белой пустыне.
Открыв одну из тетрадей, я вывел на первом листе: “Ноябрь 1840 года. Кораблекрушение. Местонахождение неизвестно”. Непонятно, зачем я написал это, будучи уверен в том, что это никто не прочитает, но в тетради появилась первая заметка… И я был уверен, что скорее всего скоро появится и вторая.
Оставив на некоторое время тетрадь, я съел небольшой кусок солонины, расположившись на одной из досок, валяющихся на снегу в изобилии. Необходимо было принять решение, в каком направлении двигаться. Мрачные кручи снега окружали меня со всех сторон горизонта, то возвышаясь к солнцу, то наоборот прогибаясь под ним. Прикинув где легче всего можно будет пробираться через снег, я наметил себе что-то похожее на маршрут, по которому собирался двигаться, как только расправлюсь с едой.
Вгрызаясь зубами в холодный кусок мяса, я наблюдал за стоящем в зените солнцем, свет которого делал снег ослепительно ярким. Нужно было двигаться пока солнце не село за горизонт. Отсутствие ветра было мне на руку. Я чувствовал мороз, но понимал, что, не замерзну, если буду все время двигаться вперед. Мне нельзя было заснуть, это, скорее всего, означало бы мою гибель. Я должен был просто идти вперед, пока не умру или пока не набреду на людей…
Еды больше не было. Я потерял счет времени. Последнюю запись в дневнике я сделал несколько часов назад. Холод съедал меня живьем. Руки и лицо обмерзло, глаза, ослепленные отражающимися в снегу яркими лучами, почти ничего не видели. Ноги полностью отказали мне. Больше ничего не было. Ослепленный, потерявший надежду, я полз по снегу. Один раз мне удалось обмануть смерть, но в этот раз силуэт в черном балахоне уже не упустит меня.
Вгрызаясь в снег ничего не чувствующими руками, я упрямо волок тело по белоснежному покрывалу. Мне удалось протянуть во льдах какое-то время. Где-то около двух-трех суток, но было понятно, что отведенное мне время подошло к концу. Здесь среди бескрайней пустыни льда и снега заканчивается мое везение. Здесь погибнет человек, мечтавший покорить льды.
Борясь с холодом, голодом и сном, я доживал последние минуты моей жизни. Помощи ждать было неоткуда. Солнце медленно садилось за горизонт. К концу подходил очередной день в царстве вечной мерзлоты. К концу подходила моя жизнь.
Дрогнула мышца руки, отказавшись повиноваться. Я больше не мог ползти, я сдался, я погиб. Тлеющий внутри меня очаг жизни погас. Сердце билось все медленнее и медленнее. Я был готов к тому, что оно остановится в любую секунду.
Я лежал на снегу и чувствовал, как холод доедает то, что осталось от меня…
Я
