выполнили его приказ. Поредевшие роты втянулись в лощины и стали с флангов обходить высоты. Командир полка, наблюдая в бинокль за действием Савельева, понял его маневр и попросил штаб дивизии поддержать атаку огнем. В этот раз артиллеристы не подкачали. Дивизионные 76-мм орудия обработали верхушки высот, а 122-мм корпусные гаубицы крушили немцев за холмами. Савельев хорошо понимал, что артиллерия вторично долго работать не станет, минут пятнадцать, не более. Именно столько времени он и отпустил на приведение батальонов в порядок. Как только закончился артналет, Савельев пустил зеленую ракету, дав сигнал к атаке.
Бойцы рванули вперед и, обойдя сопки, ворвались во вторую линию обороны, быстро очищая ее от ошеломленных немцев. Поставленные на высоты по приказу Савельева батальонные минометы осыпали минами отходящего противника. Комполка ввел в бой третий батальон, ринувшийся в образовавшийся прорыв и погнавший немцев далеко от сопок. Прибывшие на полковой командный пункт командиры дивизии и корпуса быстро оценили обстановку. Во второй половине дня в прорыв ввели механизированную бригаду и всю стрелковую дивизию, отбросив к полуночи фашистов на сорок километров. Через день командование фронтом расширило прорыв, отогнав противника еще на семьдесят верст.
К вечеру того незабываемого дня Савельев, сдав командование начальнику штаба батальона, шатаясь от усталости, голодный, грязный, в рваной гимнастерке, вернулся на командный пункт полка. Он растерялся от присутствия трех генералов и целой кучи полковников, среди которых узнал и начальника отдела контрразведки армии.
– Вот он, наш герой! – Командир полка радостно представил Савельева.
Генерал-майор, командир корпуса, достав из поданной адъютантом красной коробочки орден Красной Звезды, приколол его на грязную гимнастерку особиста.
– Спасибо, капитан. Мне искренне жаль, что армейская разведка лишилась такого офицера. Подполковник, – генерал приказал командиру полка, – немедленно составьте наградные документы на Савельева, я подпишу и заберу с собой.
Поздравляя Савельева, начальник отдела контрразведки «Смерш» армии заметил с намеком:
– Вы бы, капитан, вот так же напористее выявляли бы дезертиров, предателей, изменников Родины и вражеских диверсантов. Пользы от вас было бы гораздо больше.
В своем рапорте Савельев никого не обвинил, скрыл факт бегства командиров и бойцов с поля боя, не осудил действия артиллерийских командиров при первом артналете, дал высокую оценку действиям командования полка и батальонов. Его начальству это не понравилось, зато отношение к нему в полку изменилось. Офицеры считали за честь пожать руку необычного особиста…
– Хорошо вас понимаю, товарищ подполковник. – Снигирев закурил с разрешения начальника. – Мне, кадровому пограничнику, много пришлось насмотреться на художества особистов, особенно тех, кто тянул чекистскую лямку с двадцатых – тридцатых годов. Как правило, грубые, циничные, наглые, жестокие, лживые, уверенные в своей безнаказанности, злопамятные –
