и свидетельствует об экономической эффективности этого промысла, когда в руках у тебя не двустволка тульская, а лук да копьё.
Или вспомним наше Смутное время, которое началось с того, что три года не было лета, а значит, и урожая. В результате вымерло до полумиллиона человек, а к остальным было только поднести спичку, как полыхнут от безбудущности и отчаяния. Они и полыхнули – аж до разрушения государственности дело дошло. А теперь вопрос: а что мешало, собственно, в лесах пропитания добывать? В реках? Вон, в Музее Москвы косточка есть от рыбки (кажется, белуги) – под 5 метров размером зверюга в самой Москва-реке плавала! А сколь зверья должно было по лесам необозримым бегать?
Может, и много. А может, и мало. А главное – как добыть-то его? Мишку – поди завали. Без ружья если. Он сам кого хочешь завалит. То же и кабанчика касается. Волка – ага, выследи его да поймай! Как и лисичку. Зайчика? Ну, в силки он, может, и попадётся, да только какая с него еда. Да, есть ещё лоси и олени. Только поди подберись к ним в лесу на расстояние, когда деревья полёту стрелы не помешают! Вот и остаётся разве что птица разная. Так с неё какой прокорм?
И совсем иное дело – мамонта по ножкам резанул кремниевым остриём и питайся им месяц всею общиною! Или олешков, которые стадами несметными ходят, – какого-нибудь да подстрелишь или поймаешь всегда. А зайчики да птички для мальчишек, будущих охотников потренировать, – так этих зверей и тут в изобилии, в лесотундре близледниковой.
Так что народ в Европу и на север её вовсе не за экстремальными турами по льду устремлялся. А за богатым животным миром приледниковой тундростепи, на который охотиться было не в пример экономичнее, нежели за обитателями лиственного леса. И в другую сторону устремлялся народ – в степи, где табуны несметные лошадок да стада туров-зубров-бизонов-антилоп разных скитались по траве сладкой. Оно, кстати, и в Африке то же правило действует – основные цивилизации местные всё больше саванну эксплуатировали, а вот в лесах тропических место в основном для пигмеев и оставалось.
Таким образом, люди группы I, которые устремились на север, не агрессии ради интервенцию свою устроили, а в поисках ниши для пропитания. Не забудем: к тому времени все прочие лесные, предгорные, долинные и прочие охотничьи места были уже расхватаны и населены. Тут, конечно, не без геноцида случалось, но выбивание прежнего населения было всё равно всего лишь паллиативом – кормовая база-то шире не становилась. Вот подъел ты носителей гаплогруппы С, да с подружками их. А дальше-то что? А на север, за зверем массовидным, оленем – раз уж мамонты вымирать наладились!
И вот на примере мадлена мы видим, как по мере отступления ледника её носители продвигаются на север Европы. Или, если рассматривать человеческую историю в виде метаистории развития информации, то сама культура продвигается на своих носителях-людях. Это продвижение можно проследить как раз по мадленским материалам.
Оно идёт тремя путями
