они не помогали его глазам, то и не мешали видеть, так как его маленькие серые глазки сверкали над ними, как две звезды, выступающие из-за облаков.
Слова незнакомца привели в себя Елизавету, которая встрепенулась, вспыхнула и, сделав знак горничной, вышла из комнаты.
Теперь поле действия было свободно для врача и его пациента, вокруг которых собрались остальные, выражая на своих лицах различную степень сочувствия и интереса. Только майор Гартман остался на своем месте, продолжая выпускать огромные клубы дыма и то устремляя глаза на потолок, как-будто размышляя о превратностях жизни, то полуравнодушно обращая их на раненого.
Тем временем Эльнатан, для которого ружейная рана была совершенной новостью, начал свои приготовления с торжественностью и тщательностью, соответствующими важности случая. Бенджамен раздобыл старую рубашку и вручил ее доктору, который разорвал ее на бинты с точностью, свидетельствовавшей как об его искусстве, так и о серьезности операции.
Когда эти подготовительные меры были приняты, доктор Тодд выбрал кусок полотна и, протягивая его мистеру Джонсу, сказал:
– Вы опытны в этих вещах, сквайр Джонсон; не будете ли добры нащипать корпии? Она должна быть тонкая и нежная, мой дорогой сэр; и постарайтесь, пожалуйста, чтобы в нее не попала нитка, которая может отравить рану. Эта рубашка сшита бумажными нитками, но вам не трудно будет выдернуть их.
Ричард взял лоскут и принялся старательно щипать корпию.
Доктор начал выкладывать на стол склянки, коробочки с пластырем и различные хирургические инструменты. По мере того, как последние появлялись один за другим из красного сафьянового саквояжа, их владелец осматривал каждый инструмент с величайшим вниманием. Красный шелковый платок часто пускался в ход для того, чтобы удалить с блестящей поверхности малейшие посторонние тела, которые могли бы помешать операции. После того, как саквояж, содержавший эти инструменты, опустел, доктор обратился к сумкам и стал доставать из них склянки с жидкостями самых ярких цветов. Расставив их в совершенном порядке рядом с убийственными пилами, ножами и скальпелями, Эльнатан выпрямился во весь свой бесконечный рост и оглянулся, как бы желая узнать, какое впечатление производит эта выставка на зрителей.
– Честное слово, доктор, – заметил майор Гартман, лукаво подмигивая своими черными глазками, причем все остальные черты его лица оставались неподвижными, – ваш набор отшень карош, а микстур блестит для глаз лучше, чем для живот.
Между тем молодой охотник без посторонней помощи обнажил свое плечо, на котором виднелась небольшая рана. Холод зимнего вечера остановил кровотечение, и доктор Тодд, бросив беглый взгляд на рану, подумал, что операция не так трудна, как он воображал. Ободренный этим, он подошел к пациенту, собираясь прозондировать рану.
Впоследствии Ремаркабль часто рассказывала со всеми подробностями об этой «знаменитой» операции.
– …Тогда доктор достал из футляра длинную
