отвести один-два ключа в деревню. Но у тебя вообще странные взгляды на этот предмет, Мармадюк!
– Что странного в том, – серьезно возразил судья, – что я возмущаюсь, видя, как эти жемчужины леса, эти драгоценные дары природы, источник благосостояния и богатства рубят и жгут в печке? Но когда снег сойдет, я непременно снаряжу в горы партию на поиски каменного угля.
– Каменного угля! – отозвался Ричард. – Кому придет в голову рыть каменный уголь, когда, чтобы получить бушель зерна, ему нужно выкорчевать столько деревьев, что они доставят ему топливо на целый год? Полно, полно, Мармадюк, тебе следовало бы поручить эти дела мне, потому что у меня природная способность разбираться в них. Это я приказал затопить камин, чтобы согреть мою милую кузину Бесс.
– В таком случае причина служит тебе оправданием, Дик, – сказал судья. – Но, джентльмены, мы заставляем вас ждать. Елизавета, дитя мое, садись на хозяйское место. Ричард, я вижу, намерен избавить меня от обязанности резать жаркое, так как уже занял место напротив тебя.
– Ну, конечно, – воскликнул Ричард, – придется резать индейку; а я осмеливаюсь думать, что лучше меня никто не сумеет разрезать индейку или гуся… Все уже остыло. В эту холодную погоду вынешь блюдо из печки – глядь, оно уже замерзло. Ну, садитесь, садитесь! Вам крылышко или грудь, кузина Бесс?
Но Елизавета еще не села и не решила, нужно ли ей то или другое. Она оглядывала смеющимися глазами стол, заставленный яствами. Глаза ее встретились с глазами отца, и он сказал с улыбкой:
– Как видишь, дитя мое, мы многим обязаны Ремаркабль за ее хозяйское искусство. Она соорудила действительно основательный ужин; есть чем утолить муки голода.
– Я очень рада, если судья доволен, – сказала Ремаркабль. – Но я опасаюсь, что подливка покажется вам переваренной. Я полагала, что к приезду Елизаветы следует устроить все как можно лучше.
– Дочь моя теперь достигла положения взрослой женщины и с этого момента становится хозяйкой в моем доме, – заметил судья. – Приличие требует, чтобы все, кто живет со мною, называли ее мисс Елизавета.
– Скажите! – воскликнула Ремаркабль. – Где же это слыхано, чтобы молодую барышню звали мисс? Если бы у судьи была супруга, я звала бы ее миссис Темпль, но…
– Но так как у меня только дочь, то потрудитесь в будущем звать ее именно так, – перебил Мармадюк.
Так как судья казался недовольным всерьез, а в такие минуты с ним шутки были плохи, то благоразумная ключница ничего не ответила.
Все гости, как и сам судья, принялись за еду с аппетитом, обещавшим воздать величайшую честь вкусу и искусству Ремаркабль. По-видимому, хозяин считал нужным извиниться за горячность, которую он проявил по поводу кленовых дров, так как, дождавшись, пока все уселись и вооружились ножами и вилками, он заметил:
– Небрежное отношение поселенцев к благородным деревьям страны – возмутительно, месье Лекуа, как вы, без сомнения, сами заметили. Я видел, как
