некоего Ричарда Джонсона. Это был великий человек на малые дела, всегда готовый проявлять свои таланты, и вдобавок дальний родственник Мармадюка Темпля, при котором состоял чем-то вроде подручного. При возведении дома Джонсон пользовался советами одного странствующего плотника, который, показывая запачканные снимки английских зданий и пересыпая свою речь непонятными строительными терминами, стал для Ричарда авторитетом во всем, что относится к строительному искусству. Правда, Джонсон утверждал, что Гирам Дулитль только грубый практик в своей профессии, и выслушивал его рассуждения об архитектуре со снисходительной улыбкой, но обыкновенно подчинялся указаниям своего помощника.
Общими усилиями они не только соорудили усадьбу для Мармадюка, но и определили архитектурный стиль целого графства, являвшийся смешением всех архитектурных стилей всех эпох и народов. «Замок», как называли поселенцы жилище темпльтонского судьи, стал образцом для всех претендовавших на роскошь зданий на двадцать миль кругом.
Дом этот был каменный, большой, квадратной формы и удобный для жилья. На этих четырех требованиях Мармадюк в свое время настаивал с необычайным для него упорством. Тополи для аллеи, идущей к дому судьи, были выписаны из Европы. Посаженные деревья и кустарники прижились, но тут же рядом холмики снега указывали на пни, оставшиеся после расчистки, а местами обугленные стволы торчали из-под белой пелены. Такие же обожженные стволы часто попадались на соседних полях, иногда рядом с засохшими деревьями с ободранной корой, грустно покачивавшими обнаженными ветвями.
Но эти и многие другие подробности ускользали от внимания восхищенной Елизаветы, видевшей только группу домов, разбросанных у ее ног, пятьдесят столбов дыма, поднимавшихся, извиваясь, над долиной, замерзшее озеро в рамке холмов, одетых вечнозеленым лесом, отбрасывавшим в этот час заката длинные тени на белый снег, темную ленту потока, извивавшуюся по долине, – памятные, хотя изменившиеся, картины детства.
Для молодого охотника и судьи картина не представляла интереса новизны, но она восхищала и их. Молодой человек окинул ее любующимся взглядом, снова опустил голову и погрузился в размышления, а судья с удовольствием созерцал картину благосостояния поселка, – результат, как он был уверен, его предприимчивости и энергии.
Но вдруг внимание путешественников привлек веселый звук бубенчиков, возвещавших, что кто-то едет к ним навстречу по склону холма и притом, судя по звуку, на хорошей упряжке и не жалея лошадей. Кусты, окаймлявшие дорогу, не позволяли разглядеть что-нибудь, и двое саней почти столкнулись, прежде чем ехавшие смогли увидеть друг друга.
Глава IV
Большие сани, запряженные четверней, показались из-за кустов, окаймлявших дорогу. Уносная пара была серой масти, дышловая – вороной. Бесчисленные бубенчики были прицеплены к сбруе всюду, где только нашлось для них место, и быстрое, несмотря на крутизну
