не красил глаза перед зеркалом, забавно высунув язык…
– А где мама? – однажды спросила Наташа.
Бабушка вместо ответа приказала доесть суп и идти в детскую. Наташа обиделась и вообще не стала есть.
– Хорошо, не хочешь, не надо. Наверное, суп не очень вкусный, – вдруг смягчилась бабушка, – можешь сегодня не спать днем. Просто полежи, отдохни, а потом мы с тобой на бульвар пойдем.
Наташа сползла со стула, но вместо детской прошла в комнату, где стоял большой шкаф. Там висели мамины платья, и Наташа иногда зарывалась в них, вдыхала запах маминых духов и рассказывала платьям о своей жизни. Большей частью вспоминались обиды и огорчения.
А жизнь шла дальше. Мама иногда заглядывала к ним домой среди недели, но совсем ненадолго. Наташа сразу бросалась обнимать ее, устраивалась у нее на коленях. Но рядом всегда была бабушка и смотрела очень строго. Мама смущалась и быстро убегала.
– Может, мы с тобой как-нибудь погулять сходим? – однажды спросила она Наташу.
– Конечно! – обрадовалась та.
– На этой неделе много дел. Прививки надо сделать… – вмешалась бабушка.
– Можно в субботу? – робко предложила Наташа.
– В субботу у тебя бассейн.
– Мама может меня отвезти в бассейн. Правда? – Наташа посмотрела на мать, но та промолчала.
– Мы придумаем что-нибудь, – прощаясь, шепнула мама.
Но в субботу мама не приехала, да и на следующей неделе тоже не появилась. Наташа все ждала, что бабушка и тетя расскажут ей, что с мамой случилось, но те молчали. Наташина жизнь превратилась в ожидание – сначала мамы, потом правды-истины, которая все объяснит и облегчит жизнь без родителей.
А потом из шкафа исчезли мамины платья. Кто и когда их увез, Наташа так и не узнала.
– Бабушка, мама приезжала? А чего со мной не повидалась? – отважилась спросить она через несколько дней.
– С чего это ты взяла? – удивилась бабушка.
Наташа не ответила, но поняла, что была права. В самом деле, кто, кроме мамы, мог забрать ее платья? Теперь даже плакать и жаловаться было некому.
В детский сад Наташа не ходила, а в школе стала одиночкой – ни с кем не враждовала, ни с кем не дружила. Когда Наташа была в пятом классе, бабушка как бы невзначай рассказала, что мама переехала к своему новому мужу, какое-то время жила в районе Белорусского вокзала, а сейчас им дали квартиру где-то далеко, в Строгине.
– Почему вы мне раньше ничего не рассказывали? – спросила Наташа.
– Так лучше было. Ты была мала для того, чтобы понять некоторые вещи.
Наташа запомнила непререкаемый тон, с которым это было сказано. И тогда впервые шевельнулось у нее чувство если не обиды, то сожаления, что бабушка, столь добрая к ней, так строга к маме.
Было и еще одно чувство, которое не давало покоя Наташе Северцевой.
