буквы,обоюден меч,
не кощунствуй, друг мой, —
изначальна речь.
Колебимы чутко
плоскости весов,
не кляни беспутно
солнечных богов.
Впереди дружины
витязь на коне, —
медленно кружимы
в дыме и огне.
Но лицо открыто
вражеским стрелам,
в отдаленье свита —
заговоры там.
Полыхают грозы
в воздухе земли,
позади – обозы,
и закат в пыли.
Но с улыбкой ясной
голос прозвучит,
он рукою властной
призраки теснит.
Не глумись жестоко,
не гневи судьбы,
и глаза пророка
всколыхнут звезды.
Через бой суровый,
через вопль времен —
негасимо слово
и нетлен закон.
Но на торг площадный
у него запрет,
так во тьме исчадной
благородней свет.
И, беду исчислив,
ты уже не рад?
Так упадок мысли
возвещает ад,
приговор Вселенной,
помраченье звезд,
темноты растленной
безобразный рост.
Но в глуби сердечной
нам грядут судьбы
тьмы и света – вечной,
роковой борьбы.
1978
Имена
Есть имена – будто имени нет,
по которым, печалясь, исходят тоской.
Те имена, на которых запрет,
словно звезды цветут в непогоде ночной.
Есть имена – и гласит алфавит,
и страница укромный ведет разговор,
и призывно пророчество гордо горит,
и выносится в сердце тяжелый укор.
Есть имена – словно вещий почин,
есть имена – будто нет среди нас,
те имена, о которых молчим.
Каменистой тропою идет Фортинбрас.
Те имена, что берутся во храм,
их не выдаст ни дрожь, ни рука, ни висок,
что восходят как знаки к высоким мирам
и на землю сойдут, как исполнится срок.
1978
Поэт
Судьба поэзии – в поэте,
как бой столетий – в сей земле,
тех двадцати его двухлетий,
как мощь, явленная планете
и вновь простертая во мгле.
Но тьма суровая закрыла
небесный логос золотой,
молчат далекие светила,
но жизнь его благословила
своей пречистою слезой.
Ему предведомы мгновенья,
и в дни жестокой пустоты
он слышит тихие моленья
и золотые песнопенья,
и предвещающие сны.
Но лишь коснется ненароком
струны печальной и простой,
душа возносится потоком,
и в этом облаке далеком
уж ясен логос золотой.
1978
Романс
В
