а, скорее, как будущее верующего индивида после завершения его земной жизни. Иоанн дает новое толкование второго пришествия Христа, поскольку Иисус обещал своим ученикам прийти вновь и принять их в одной из множества небесных обителей. «В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я». Дальнейший вопрос для автора данной книги заключается в следующем: можно ли было удержать такое понимание соотношения между историей и эсхатологией? Ответ: «невозможно». Поэтому «время-между» приобрело исключительно хронологическое значение. Так, прощение греха в акте крещения уже понималось не как «смерть ветхого человека», и, тем самым, как освобождение от определявшей прошлое силы греха, а всего лишь как прощение вины, порождённой предшествующим грехом самого индивида. Таким образом, эсхатология была перенесена в неопределённое будущее. Это происходило отчасти благодаря развитию священнодействия в рамках исторической церкви. Церковь отныне понималась как результат победы Христа и оценивалась как эсхатологический феномен. Благодаря этому в христианстве впервые появляется всемирная история, которая была неизвестна античным историкам. Рождение Христа – центр истории. Вся мировая история теперь разделена на две части, причём время до Христа рассматривалось теперь как время явления Христа и церкви.
Таким образом, весь ход истории обретает смысл. Подобный телеологический взгляд на историю был совершенно чужд античности, в которой историческое время понималось по аналогии с природными процессами. Для христиан же время имеет своё начало, поскольку было сотворено Богом, а также имеет положенный Богом конец. Подобная концепция мировой истории связана с новым взглядом на человека, неведомым античности. Для последней человек был органической частью космоса. В христианской же философии человек принципиально отличается от мира, он «устремлен в будущее, он желает запредельного». Человек свободен в своем выборе добра и зла, а потому обладает собственной историей. Вся последующая концепция истории определяется этим пониманием человека. Далее Бультман рассматривает последующие историографические концепции, от средневековой до современной. В заключение автор пишет: «Сегодня мы не можем притязать на знание конца и цели истории. Поэтому вопрос о смысле истории сделался бессмысленным. Тем не менее, по-прежнему остается вопрос о смысле единичных исторических феноменов и отдельных исторических эпох»31. Итак, с эсхатологией, с которой начал автор и рассмотрению которой, согласно названию, должна была быть посвящена данная книга, покончено. Поскольку история лишена какого-либо всеобщего смысла, вопрос об эсхатологии становится лишённым содержания. На вопрос о том, зачем необходима история, автор отвечает, что она служит самопознанию человека. На вопрос же о том, зачем
Бультман Р. История и эсхатология. Присутствие вечности. М.: Канон, 2012. С. 154.
