– ведь она гостила в Шерринг-Кроссе всего второй день. Но даже герцогиня согласилась с тем, что ей надо уйти к себе, когда Кимберли задремала под рассуждения Меган о том, какой «план» они применят, чтобы найти ей супруга.
Меган увела Лусинду, бабушку Девлина, и Кимберли в свою гостиную сразу же по окончании того – как бы его назвать? – мучительного завтрака. «План» Меган предусматривал поскорее устроить Кимберли встречу как можно с большим количеством холостяков, чтобы она могла увидеть, на что рассчитывать, и не спеша сделать выбор.
На ближайшие недели в Шерринг-Кроссе намечено несколько увеселений; необходимо было просмотреть целую гору приглашений и выбрать самые многообещающие.
Кимберли заснула как раз в тот момент, когда Лусинда (Бабуля, как ласково называли ее родные) упомянула о том, что один бал будет в Лондоне всего через четыре дня. Кимберли собиралась возразить, что за такой короткий срок она никак не приготовится к важному событию, поскольку у нее нет ни одного бального платья, но тут глаза у нее закрылись, в который раз за утро.
А в следующую секунду, как ей показалось, Меган с тихим смехом разбудила ее и посоветовала лечь в постель.
Конечно, было верхом невежливости заснуть, когда с тобой говорит хозяйка дома, и Кимберли чуть не сгорела со стыда. Она стала просить прощения, виня во всем простуду и трудное путешествие. Одного она не могла понять: почему она не возложит вину на того, кто этого действительно заслуживал, – на гостя из соседней комнаты.
А вечером, переодеваясь к ужину, она пыталась вспомнить, почему сегодня не попросила, чтобы ей поменяли комнату. Она была уверена, что соседство с шотландцем будет обременительным. Ведь она может столкнуться с ним в коридоре, направляясь к себе или выходя из комнаты; будет слышать его, независимо от того, станет он снова шуметь или нет. Ей предстоит принять решение, от которого будет зависеть вся ее дальнейшая жизнь. Помехи ей ни к чему.
Тем не менее она ничего не сказала герцогине, да и скорее всего уже не попросит, чтобы ее перевели в другую комнату. Дело в том, что, несмотря на страшную усталость и противную простуду, она никогда не чувствовала в себе столько жизненных сил. Возбуждение, страх, волнение, ярость – Макгрегор ей внушал все эти чувства. Она не знала, что с этим делать, – прежде надо было определить, хорошо это или плохо.
Вдовствующая герцогиня прислала ей с Мэри отвратительный на вкус отвар против простуды, и к тому моменту, как она оделась и приготовилась идти вниз, она действительно почувствовала себя немного лучше. По крайней мере можно было уже не бояться, что у нее потечет из носа. Она перестала чихать, так что можно было припудрить нос. Кости больше не ломило, и в движениях появилась легкость.
По правде говоря, сейчас она была довольна своим внешним видом. Сиреневое платье, которое Мэри приготовила для нее, перетянуто красивым поясом. Но впредь ей придется всерьез заняться своим гардеробом. Кимберли решила спросить у герцогини, нет ли у нее в Шерринг-Кроссе
