ее перед отъездом в свое долгое путешествие. Ни тот ни другой поцелуй на нее не подействовал, чего совсем нельзя было сказать о поцелуе шотландца. Она совершенно не понимала, почему он вдруг вздумал продемонстрировать ей разницу.
Она решила это выяснить и спросила напрямик:
– Почему вы это сделали?
Вопрос, казалось, озадачил его.
– Не знаю, – признался он. – Возможно, слишком много выпил, надо скорее лечь, пока я не сделал еще какой-нибудь серьезной глупости.
Его ответ почему-то разочаровал ее. Что она ожидала услышать: что он поцеловал ее потому, что иначе не мог, что вынужден был уступить непреодолимой страсти? Она презрительно усмехнулась собственным мыслям. А ему сказала:
– Прекрасная идея! И не трудитесь снова извиняться утром, Макгрегор. Такое количество извинений снижает искренность, которая обычно должна сопровождать подобные усилия.
Она отвернулась, пытаясь снова отпереть дверь. Его рука легла ей на плечо – она замерла, по телу пробежал легкий трепет. Его дыхание коснулось ее шеи.
– Я никогда не извиняюсь за то, что поцеловал девушку. Об этом я никогда не жалею, и вы – не исключение. Так что не ждите, что я буду говорить, будто мне жаль, – мне ничуть не жаль.
С этими словами он ушел, оставив ее в еще большем смятении и недоумении.
Глава 12
Три дня спустя Кимберли не верилось, что она едет на бал Уиггинсов. Она очень сомневалась, что успеет подготовиться к этому событию, но все было готово. Сент-Джеймсы собирались отправиться туда небольшой компанией: их светлости, леди Эстер (Синтия все еще дулась из-за того, что слишком юна для балов) и Лахлан Макгрегор. Они приехали в Лондон утром в день бала и собирались прожить в городском доме герцога почти неделю, так как было принято еще несколько приглашений, включая и второй бал. Лусинда и Маргарет должны были приехать на следующий день вместе с Синтией.
Невероятно, но миссис Кэнтерби сшила для Кимберли потрясающее бальное платье всего за полтора дня – еще одно должны были доставить через несколько дней. Вместе с двумя помощницами она закончила пару дневных туалетов еще до их отъезда в Лондон и обещала ежедневные доставки новых нарядов.
Поскольку с ними ехали слуги и герцогиня имела привычку брать с собой массу вещей, им понадобились еще две кареты вдобавок к великолепному герцогскому экипажу. Сам герцог предпочел ехать верхом, меняя великолепных чистокровных лошадей, – возможно, потому, что не хотел сидеть в одной карете с шотландцем всю долгую дорогу до Лондона. Кимберли тоже хотела бы избежать его общества, но, увы, ей это было недоступно.
Последние два дня она встречала Лахлана только за столом, вместе с остальными обитателями дома Сент-Джеймсов, что было к лучшему. На следующее утро после того поцелуя он явился к завтраку и несколько раз чихнул – она расхохоталась. По ее мнению, полученная вместе с поцелуем простуда была заслуженным наказанием. Он же смотрел на нее ужасно хмуро, видимо, придерживаясь
