продолжал астроном.
Он оглядел нас поочередно, потом решил:
– Смит останется со мной, а вы возвращайтесь на ракету. Посылаю вас обоих, потому что Осватич еще лежит, а Лао Цзу чувствует себя лишь немногим лучше. – Он взглянул на часы. – Дорога туда и обратно должна занять не более трех часов, включая время, нужное для погрузки материалов.
– Ехать сейчас же? – спросил Солтык, делая шаг к машине.
– Да.
Инженер сел первым, за ним влез Райнер. Двигатель зашумел, и машина двинулась, слегка покачиваясь. Мы следили за ней глазами. Она скрылась за поворотом, и некоторое время еще слышался громкий рокот двигателя – очевидно, машина пробивалась через кучу песка или щебня, – потом все утихло, только высоко над нами свистел ветер.
– Профессор… – сказал я.
Он не услышал. Мелкие, частые потрескивания раздавались в наушниках все время, словно на натянутую пленку тонкой струйкой сыпался мак.
– Профессор, – повторил я громче, – где… они?
Он понял, подошел ко мне. Окошко его шлема было в тени, и каска с торчащими сетками радароскопов, к виду которой мы уже привыкли, сейчас вдруг поразила меня. Мелькнула безумная мысль: «Действительно ли это Арсеньев, мой товарищ, человек?..» Но в следующее мгновение я увидел за стеклом шлема его ясные, светлые глаза.
– Они исчезли, – сказал он.
– Как? Каким образом? Все?..
– Этого я не знаю. Больше ни о чем не спрашивайте сейчас. Индукционный аппарат показывает, что где-то недалеко проходят подземные кабели…
– Поэтому мы остались здесь?
– Да, я ищу главный силовой кабель. Быть может, нам удастся добраться до места, откуда все началось… – Помолчав, астроном добавил: – Сейчас мы должны разойтись. Каждый отойдет на четыреста шагов и по спиральной линии вернется на то место, где мы сейчас стоим, все время стараясь обнаружить акустическое эхо. Кто найдет его первым, даст другому знать красными ракетами. На радиосвязь полагаться нельзя. Все ясно?
– Да.
Он повернулся и двинулся крупными, легкими шагами. Я постоял еще секунду, потом взглянул на гирокомпас и направился в противоположную сторону.
Свой радиоаппарат я выключил. Сапоги гулко стучали по каменным плитам. Эхо шагов раздавалось в пустоте с удвоенной силой. Приближаясь к стенам, сверкающим холодным блеском, я видел свою неясную тень на мостовой. Я шел, как мне приказал Арсеньев, поворачивая в обе стороны устье аппарата, и считал шаги. Отсчитав четыреста, повернул обратно. Пока мне не удалось ничего обнаружить. Красный глазок внутри шлема – указатель радиоактивности – светился слабо, что говорило лишь о незначительных следах излучения, но его свет усиливался, когда я приближался к стенам. Я поднял голову. Там, выше, стены резко обрывались под черным небом. Я шел еще с минуту, когда вдруг услышал за собой шаги.
Это не было эхо.
Все
