О боги!!! Неужели конец? Но не тут-то было. Оказывается, сей световой эффект был придуман специально для маскировки выхода артистов на ходулях. Великаны изображали богов разнонаправленных ветров: Зефира, Борея, Нота и Эвра. А у меня в животе уже вовсю играет Эолова арфа.
(Все, хватит! К черту приличия! Еще не хватало обосраться пред всей театральной общественностью.)
Срываюсь с места и почти бегу, легко перемахивая высокие известняковые ступени. Пулей вылетаю из амфитеатра. По одну сторону – море, по другую – храм, где принимал крещение святой Владимир, на востоке – Херсонесский колокол. О-ооо, на западе виднеется роща.
Морской свежий ветер хлещет в лицо. Звезды указывают путь. Под сенью древних кипарисов в свете одинокого фонаря прорисовывается силуэт искомого здания. Двери распахнуты. Влетаю в кабинку и сбрасываю штаны…
Я не одинок. В соседней клетушке кто-то есть. И этот «кто-то» явно мучим тем же недугом. Хвала богам, все нужды справлены. Принимаюсь мыть руки. И тут из соседней кабинки выходит счастливый и сияющий, знаменитый исполнитель роли Карла Вольфа из «Семнадцати мгновений весны» и Вронского в «Анне Карениной».
(Василий Семенович Лановой совсем не выглядит на свои 80 с лишним лет. Он выбежал из амфитеатра позже меня, а занял свое место в сортире раньше… А вы говорите – возраст.)
– Василий, – представился он. (Рукопожатие в данной ситуации выглядело бы странным.)
– Марк, – ответил я с легким поклоном. – Чтоб меня еще хоть раз черт дернул есть эту гадость…
– И спектакль дерьмо, – согласился великий артист.
Дотянуть в воспоминаниях до последующей попойки в компании мэтра театра и кино я не успел, очнувшись от ее голоса:
– Ничего, ты скоро найдешь себе другую женщину? У тебя вон сколько их до меня было.
Да заткнись же ты!!! Много у меня их было, много… И будет еще сколько-то… Только ты для меня перестанешь быть!!!
– Слушай, – говорит она, – я не могу есть это дерьмо. Пойдем в номер, чего-нибудь закажем.
Вечер второго дня заканчивается привкусом жареной картошки на ее губах. После несъеденного ужина (за двести с лишним баксов) мы наслаждаемся наступлением ночи и жалким тайским подобием «Макдоналдса».
День третий
Утро третьего дня – прекрасно… Я потихоньку свыкаюсь с тем, что мы расстаемся. Эта мысль даже начинает нравиться. В голове копошится целый список дам, с кем бы неплохо закрутить роман по возвращении.
Мысленно сравниваю ту, что завтракает рядом со мной, с теми, с кем завтракал в былые времена (а потом прятался или делал вид, что болен). Какого хрена я в ней нашел? Даже солнце и то не интересуется ее блеклой кожей. Ох, как бы они порадовались за меня сейчас – Оли, Вики, Тани…
– Плющит, Маркуша? Видим, что плющит. И нас плющило. Поделом. Бог все видит, Бог все знает. Вон, послал тебе кикимору. А она – молодец!!! Вернетесь
