Джеки Чана. (Наверное, так вели себя викинги-берсерки при решающем штурме крепостных стен.)
С нами Осман. Он отпросился у Олега, чтоб, как и в старые времена, попробовать себя в репортерском деле. Фотограф взбирается на узенький подоконник. (Может, у него на спине липучки. Черт знает, каким макаром он умудряется удерживаться на десятке квадратных сантиметров и при этом еще менять объективы.)
Из трубы грейдера рвется черный дым. Почему никакого движения? Пробиваюсь через толпу поближе. Надо же, да тут старые знакомые! Спецотряд боевых кликуш, что пытался остановить нас на подходе к Майдану, теперь здесь.
Их тактика неимоверно эффективна. Дядьки и особенно тетки с обезьяньей прытью ныряют под колеса трактора с истошным воем: «Не треба крові!!! Це провокація!!! Проллється кров!!!» Их пытаются выковырять из-под днища, но это труднее, чем вытянуть из захламленного закутка испуганную кошку. Они мертвой хваткой цепляются за каждую выступающую деталь, брыкаются, лягаются, проявляя безмерную отвагу и верткость. Как только одного смельчака удается извлечь, в высвободившееся пространство тут же щучкой ныряет другой (или другая).
Следом в дело вступает бригада подвывал. Подвывалы тычут в закрытые лица повстанцев иконками, призывают к общему покаянию, бухаются на коленки и целуют ноги бойцов: «Нас бийте, синки, тільки б не кров!!!» Но разве дашь пенделя прокопченой воском и ладаном старухе? (Не удивлюсь, если выяснится, что под личиной некоторых богомолиц скрываются матерые атлеты со званием не ниже капитана.)
Ассиметричный удар власти оказался куда эффективнее тройных кордонов. Передышка, подаренная летучим отрядом подложных пенсионеров, дала возможность ментам перегруппировать силы. Из-за линии оцепления в толпу летят газовые гранаты. Страна впервые в своей 23-летней истории в таком количестве глотает слезоточивый газ.
Мои личные взаимоотношения с этим инструментом общественного замирения сложились еще в начале лихих 90-х.
Неизвестный джентльмен в тривиальной пьяной драке выпустил в мое обличье целый баллон диковинной на то время «Черемухи». То ли алкогольные пары тому причиной, то ли особое строение слизистой оболочки, только я без единой слезинки отмутузил того мужика и отобрал пустой баллон как непреложное свидетельство собственной доблести. (Расплатилась же за сей подвиг бедная мама. Застирывая мой плащ от подозрительного пятна, она выскочила из ванной, залитая слезами.)
На Банковой «Черемуха» на меня не действует, более забористая «Сирень» вызывает только легкое першение в горле. Светошумовые гранаты испугали лишь первым разрывом, но после службы в Советской армии возвращается привычка к громким звукам. Так что среди поднявшейся паники я выгляжу совершенно спокойным и очень себе нравлюсь, когда гордо, не пригибая головы, выхаживаю на вмиг опустевшем простреливаемом пятачке. Прямо-таки Багратион на Бородинском поле. (Различие одно: светлейшему князю осколком гранаты раздробило бедро,
